Лазо - [23]
…Юнкера засели в церкви на Тихвинской площади, пытаясь отогнать красногвардейцев пулеметным огнем. Необходимо было выбить их из этой позиции и освободить церковь, с которой обстреливалась большая территория. Эту операцию поручили Лазо. С отрядом в сто пятьдесят человек он искусно повел наступление.
Вначале бойцы продвигались быстро, перебегая от дома к дому. Но вот они подошли к огромной площади. Трудно пересечь ее под пулеметным и ружейным обстрелом. Лазо приказал короткими перебежками преодолеть опасный участок. Плотно прижав винтовки, пригнувшись к земле, бойцы кубарем перекатывались по снегу. Это мешало врагу взять правильный прицел — пули пролетали мимо. Неожиданно Лазо ринулся вперед. Отряд — за ним. В двери и окна церкви полетели ручные гранаты и бомбы. Жаркий бой длился несколько часов. Пулемет на колокольне был захвачен.
Лазо разгадывал военные хитрости врага.
Один из штабов большевиков находился в прогимназии Гайдук на Троицкой улице. Юнкера, решив захватить этот район, пустились на хитрость. Навьючив на лошадь пулемет, закрытый брезентом, они медленно передвигались по улице, отвлекая наши силы ружейными выстрелами и пулеметными очередями. Лазо, крадучись, забрался на колокольню и, ловко развернувшись, бросил одну за другой три гранаты. Пулемет противника был уничтожен.
— Стой! — бросились к нему заметившие его белогвардейцы.
Отстреливаясь, Лазо возвратился в свой отряд.
Положение в Иркутске оставалось тяжелым. Силы мятежников превышали вооруженные силы Советов. Воспользовавшись этим, правые эсеры добились от Иркутского военно-революционного комитета заключения «Договора о мире», который Лазо в своем письме Красноярскому совету справедливо назвал позорным. По этому договору комиссары из всех учреждений отзывались. Войска как советские, так и белогвардейские распускались по домам. Школы прапорщиков подлежали расформированию, а красногвардейцы и революционные войска, прибывшие из разных мест Сибири в Иркутск, возвращались на свои места. Пленные юнкера освобождались, им присваивались офицерские звания, выдавалось оружие, деньги и разрешался выезд в любом направлении по их желанию. Самбе главное, чего добивались правые эсеры по этому договору, — это создание коалиционной власти в Иркутске, куда должны были войти реакционнейшие, антисоветские организации, вроде комитета защиты родины и другие.
Но этому не суждено было осуществиться.
Во многих районах Сибири коммунисты организовывали и срочно отправляли вооруженные силы для ликвидации мятежа. Прибывшие в Иркутск красногвардейские отряды из Красноярска, Канска, с Енисея, Черемховских угольных копей и из других мест, ознакомившись с заключенным «Договором о мире», были крайне возмущены. Они заявили решительный протест против такого «мира», который фактически ликвидировал советскую власть. Штаб революционных войск предъявил мятежникам ультиматум о безоговорочном признании советской власти, о полном разоружении, сдаче советским органам всего оружия и демобилизации. Для ответа мятежникам было дано двадцать четыре часа.
Белогвардейцы, предвидя неизбежное поражение, вынуждены были согласиться с предъявленным им ультиматумом.
Так Красная гвардия сорвала позорный договор и восстановила советскую власть в Иркутске в декабре 1917 года.
Организаторы мятежа — полковники царской армии Скипетров, Иванов и Никитин укрылись у своих вдохновителей в одном из иностранных консульств Иркутска.
Центральный исполнительный комитет Сибири, штаб революционных войск и Иркутский комитет партии находились в предместье Иркутска — Глазкове. Подступы к нему охранялись красногвардейцами.
Вскоре после капитуляции мятежников к пропускному пункту Глазково с белыми флагами подошла группа иностранцев. Назвавшись консульским корпусом, иностранцы просили доложить «новой власти» просьбу принять их по важным делам.
Центральный исполнительный комитет Сибири поручил принимать консулов Сергею Лазо и Борису Шумяцкому. Лазо в совершенстве владел французским языком, а Шумяцкий являлся представителем центральной власти.
В большой, хорошо обставленной комнате за широким столом, покрытым красным сукном, в кресле с высокой резной спинкой сидел совсем еще молодой человек со слегка пробивавшимися черными усиками. Он был в военной гимнастерке, подпоясанной широким ремнем. Рядом с ним — коренастый, плотный мужчина несколько постарше.
Когда консулы вошли, Лазо встал, и в ответ на приветствия гостей, произнесенные на ломаном русском языке, поклонился и сказал по-французски:
— Прошу вас принять наше глубокое уважение и прошу садиться, господа.
Иностранцы оживились. Им понравился этот молодой человек. Он так вежлив, так чудесно говорит по-французски, так приветливо их встречает…
— Вы учились в Париже? — улыбнувшись, спросил французский консул.
— О нет, — ответил Лазо, — образование я получил в своем отечестве. Чем обязан штаб революционных войск вашему посещению, господа?
— Я и мои коллеги вынуждены побеспокоить вас в связи с печальными событиями, — начал консул.
— Готовы выслушать вас, господа.
— Разрешите мне от имени представителей четырех государств — Соединенных Штатов Америки, Англии, Японии и Франции — коротко изложить цель нашего посещения, — продолжал французский консул. — Вы отлично говорите на моем родном языке, и я полагаю, что нам не так уж трудно будет договориться.
Федор Дмитриевич Крюков родился 2 (14) февраля 1870 года в станице Глазуновской Усть-Медведицкого округа Области Войска Донского в казацкой семье.В 1892 г. окончил Петербургский историко-филологический институт, преподавал в гимназиях Орла и Нижнего Новгорода. Статский советник.Начал печататься в начале 1890-х «Северном Вестнике», долгие годы был членом редколлегии «Русского Богатства» (журнал В.Г. Короленко). Выпустил сборники: «Казацкие мотивы. Очерки и рассказы» (СПб., 1907), «Рассказы» (СПб., 1910).Его прозу ценили Горький и Короленко, его при жизни называли «Гомером казачества».В 1906 г.
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.