Лазарев - [51]

По пути с Мальты на Порос русским кораблям посчастливилось захватить в Средиземном море чудесной постройки египетский корвет «Наварин». По совету Лазарева командиром корвета был назначен Нахимов.

Корабли эскадры Гейдена - Лазарева совершенно отрезали со стороны Дарданелл путь туркам на Константинополь. Столица оказалась лишенной подвоза продовольствия. В порту Смирна к февралю 1829 года скопилось свыше 150 судов с хлебом, которого турки так и не получили.

Успешные действия на Эгейском и Черном морях и в проливов, победы русских сухопутных войск, знаменитый переход Дибича через Балканы и занятие им второй столицы Турции - Адрианополя, бедственное положение Константинополя, к которому уже приближались русские войска, заставили турецкое правительство просить мира. Тем более что в Петербурге уже обсуждался вопрос о разделе Турции и прекращении ее самостоятельного существования,

2 сентября 1829 года в Адрианополе был подписал мирный договор, выгодный для России. Через Дарданеллы «Босфор был открыт свободный проход для торговых кораблей всех наций. Греция стала независимым государством.

Средиземноморская кампания была закончена, блокада Дарданелл снята. 14 марта 1830 года Лазарев во главе эскадры из 9 кораблей, действовавших на Средиземном море, получил приказание к 1 мая быть в Кронштадте. Путь oт Мальты до Кронштадта занял 59 дней; он был тяжел и рискован. Пройдя Дагерорт 1, корабли встретили мощные скопления льдов. Странное и непривычное то было зрелище! Большая боевая эскадра деревянных кораблей прокладывала себе путь среди смерзшихся глыб льда, доступных лишь современному ледоколу! Но Лазарев живо представил себе Антарктику, где он на шлюпе «Мирный» выходил победителем из более опасных положений. Искусно пробиваясь среди льдов и ведя за собой другие корабли, он и здесь оказался победителем. [1Дагерорт - западная оконечность острова Даго, да границе Балтийского моря и Финского залива].

Сохранилось любопытное письмо Лазарева к А. А. Шестакову, в котором рассказываются истинные причины, заставившие Михаила Петровича предпринять такой рискованный ледовый поход. Он действовал «во исполнение полученного повеления прибыть в Кронштадт к 1 мая непременно, и через то принужден был подвергнуть эскадру чрезвычайной опасности во льдах… Последствием сего было то, что каждый из кораблей потерял около 200 листов меди, а некоторые повредили и настоящую обшивку», - так сообщал он Шестакову.

12 мая эскадра прибыла в Кронштадт.

Глава VI Севастополь и Босфор

Годы 1830 и 1831 Лазарев проводил в Кронштадте. Положение его было неопределенное. По-видимому, ему готовили более ответственное назначение, а пока он состоял флагманом практической эскадры, плавал с десантными войсками в Финляндию, крейсировал в Ботническом заливе.

Много времени Лазарев посвящал и береговой службе. Председательствовал в комиссии по исправлению штатов и вооружению военных судов, участвовал в работах комитета по улучшению флота.

Он внес много полезных предложений по кораблестроению и вооружению судов. Большинство из них было принято и внедрено в практику.

Если не считать двух событий, глубоко огорчивших Лазарева, его жизнь в эти годы протекала необычно тихо и монотонно. Даже слишком тихо для него…

Во время зимнего плавания по Ботническому заливу у Аландских островов погибла входившая в состав его отряда шхуна «Стрела» со всем экипажем. Это, по словам Лазарева, «весьма необыкновенное и несчастное происшествие произошло в глухую полночь, в сильный шторм. И что особенно странно: шхуна погибла бесследно. Ни одного трупа не выбросили волны на окрестные берега, не было обнаружено и предметов, всплывших с корабля».

Второй случай совсем иного порядка приключился с самим Лазаревым. В июле под Красной Горкой столкнулись два корабля - «Азов» и «Великий князь Михаил». «Азовом» командовал капитан первого ранга С. П. Хрущев, но главную ответственность за флагманский корабль как командир эскадры нес Лазарев; «Михаилом» командовал капитан первого ранга Игнатьев. Случай сам по себе не значительный, но по морским традициям того времени каждое столкновение боевых судов да еще в тихую погоду, в хорошо изученных водах считалось проступком тяжелым и требовало судебного расследования. Об этом случае можно было бы и не упоминать, но он очень характерен. Из него мы видим, как «искренне любили» высшие морские чины Лазарева.

По словам Лазарева, капитан Игнатьев «в глазах всего флота был виноват кругом». Но в глазах судебной коллегии виноватым оказался он, Лазарев, а не Игнатьев. Герой Наварина получил строгий выговор и лишь «по уважению его особых заслуг» был освобожден от наказания. «Вот как, брат, делается! - замечает Лазарев в письме к Шестакову. - Вот какой народ судит морские дела наши, сами сидя спокойно в теплых комнатах по 20 или 30 лет сряду. Меня же теперь все бранят. Как ты думаешь за что? За то, что Игнатьев произведен в контр-адмиралы1. Ну, да ничего, вперед буду умнее». [1 После оправдания Игнатьева по данному делу он был произведен в контр-адмиралы.].

Далее Лазарев объясняет Шестакову всю подоплеку этого безобразного дела. Оказывается, ему мстили, мстили за то, что на недавних маневрах «Азов» оказался лучшим кораблем. «Когда весь флот делал маневры при государе, - пишет Лазарев, - то все обращено было на «Азов», чтоб та зависти найти какие-нибудь погрешности в действиях его, но ни разу не удавалось, а напротив того, более 10 раз было объявлено одному «Азову» высочайшее благоволение За необыкновенную быстроту в движениях и действии парусами, и после всего «Азов», наконец, был унижен в глазах государя против «Михаила», которому беспрестанно делали замечания и который управлялся, можно сказать, хуже всех кораблей».