Лазарев - [37]

Необходимо было принять срочные меры. Вернувшись на корабль, Лазарев потребовал к себе Завалишина, чтобы посоветоваться с ним. С закинутыми назад руками Лазарев нервно расхаживал по каюте.

- Очень неприятное дело, - заметил Завалишин, выслушав командира. - Вооруженной силой здесь не поможешь. Да и не похвалят нас в Петербурге за все это. К тому же и в европейскую печать еще попадем!

- Это правильно, и я так думаю, - согласился Лазарев. - Надо все кончить миром, уговорить матросов вернуться на корабль добровольно.

Так и решили. Тонкое и щекотливое дело поручили лейтенанту Анненкову, человеку тактичному и уважаемому матросами. Анненков блестяще справился с нелегкой задачей. Он так ярко изобразил жизнь русского дезертира вдали от родины, в Тасмании, среди чужих людей, невзгод и разных опасностей, что большинство матросов вернулось на корабль. А из оставшихся на берегу пятерых четверо также явились на другой день с повинной. Пятый же так и не явился. Лазарев задержался в Дервенте на целых шесть суток, разыскивая матроса, но его не нашли. По-видимому, он заблудился в непроходимых лесах Тасмании и умер от голода или же был растерзан хищными зверями. «У нас часто происходят подобные случаи, даже с привычными туземцами», - ответил Лазареву губернатор на его просьбу продолжить поиски пропавшего матроса.

Лазарев строго наказал дезертиров, но не выдал их, скрыв от высшего начальства все происшедшее в Дервенте. К сожалению, он не сделал нужных выводов из всей этой истории. «Грустно было видеть Лазарева, писавшего собственноручно заведомо неправильное донесение, - замечает Завалишин. Но еще грустнее было то, что он не воспользовался данным уроком, что и привело впоследствии к возмущению всей команды, укротить которое возможно уже было только одною уступкою».

Покончив с делами в Дервенте, «Крейсер» проложил курс на остров Таити. Плавание в тихоокеанских водах, богатых коралловыми рифами, требовало, как мы видели выше, величайшей осторожности. Но как ни старались, как ни следили моряки за глубинами, лишь чудом избегли беды. Фрегат шел полным ходом в районе достаточно глубоком. Вдруг его неожиданно сильно ударило в днище. Фрегат на мгновение замедлил ход я так затрясся, что все стоящие упали, а спавших выбросило из коек. Было ясно, что корабль налетел на подводную коралловую гряду. Лазарев приказал смерить уровень воды в трюме и бросить лот Но вода в трюм не поступала, а вокруг глубина неизмеримая. Все облегченно вздохнули. «Когда в Ситхе разгрузили корабль, - вспоминает Завалишин, - то в носовой части нашли кусок коралла, который, пробив наружную обшивку, сломался и заткнул собою пробоину. Но будь риф сколько-нибудь обширнее, фрегат неминуемо разбился бы».

Самозакупорка пробоины куском коралла, причинившего эту пробоину, - поистине необычайный случай в морской практике!

Лазарев очень рассчитывал раздобыть на Таити свежей провизии, овощей и фруктов. Захватив много разных подарков, моряки пытались пристать к берегу. Но их встретили угрожающие крики. Островитяне размахивали копьями, даже швыряли в подплывающих моряков камни. Шлюпки вынуждены были вернуться.

Но когда таитяне убедились, что русские не собираются им вредить, они сами стали, вначале робко, приближаться к фрегату. Они предлагали свои товары, главным образом бананы и кокосовые орехи, за что получали бусы и другие украшения. Но однажды такой товарообмен едва не закончился очень печально для Лазарева с Завалишиным. Один не в меру бойкий таитянин, прельстившись блеском кухонного ножа, давал за него всего лишь одну связку бананов. Когда ему отказали, он бросился в воду, доплыл к своей лодке, вскарабкался в нее и, достав копье, метнул его в сторону стоявших на корме Лазарева и Завалишина. Копье было брошено с такой силой, что глубоко врезалось в переборку, около которой стояли моряки. Не без труда Лазарев извлек из дерева смертоносный снаряд.

- А моя коллекция дикарская все пополняется. Вот еще бесплатно дополнение прибыло, - произнес Лазарев и направился с копьем к себе в каюту.

Но этот поступок мало характерен для туземцев Таити. Нахимов, например, отзывался о таитянах так: «Народ дикий, но очень добрый и ласковый; ходят совсем нагие. Мы у них на безделицы выменивали фрукты, кур и свиней».

На «Крейсере» скончался от чахотки один из лучших матросов Малахов. Лазарев приказал хоронить его как офицера. К назначенному времени на палубу вышли во главе с Лазаревым все офицеры в парадной форме. Оркестр заиграл похоронный марш. Под звуки «Вечной памяти» гроб был спущен в океан. «Прощай, Малахов, прощай, дорогой братец», «Вечная тебе память!» - так прощались матросы со своим товарищем. Вечером Завалишин записал в свой дневник: «Ничего не мажет быть торжественнее и грустнее похорон на корабле». Очень интересно для нас и другое сделанное им признание: «Случай этот (то есть смерть и погребение Малахова. - Б. О.) показал, как дружна была у нас команда, несмотря на самый разношерстный ее состав». Это случайно оброненное таким искренним и гуманным человеком, каков был Завалишин, замечание объясняет нам многое в событиях, происходивших на «Крейсере», прежде всего товарищеский дух матросов и их сплоченность.