Лавровы - [23]

Борис знал, что это слово рождают не только солдатская казарма и окопы. Но он не знал, что организация восстания — это искусство, уже имеющее признанных мастеров. Он вообще еще очень мало знал.

Несколько дней спустя вся канцелярия была взбудоражена телеграммой, которую адъютант передал для исполнения старшему писарю: военный министр, генерал Шуваев, приказывал срочно перевести рядового четвертой роты Лаврова Бориса в шестой саперный батальон. Это член Государственной думы помог товарищу своего сына.

Григорий Жилкин говорил Борису:

— Надо хлопотать, чтоб тебя оставили тут. А то ведь ты опять попадешь в строй. Я сегодня же поговорю с адъютантом.

Он удивленно пожал плечами, когда Борис попросил его не хлопотать.

— Если ты хочешь опять в строй — пожалуйста.

XV

Клара Андреевна, надев пенсне, раскладывала пасьянс в кабинете мужа. Пенсне она надевала обычно только для пасьянса. В этот вечер Клара Андреевна была совсем спокойна и тиха, словно возвратила себе тот характер, который был у нее много лет тому назад. Ее муж сидел тут же, в кресле, и читал толстый технический журнал. Он отложил журнал и начал:

— Знаешь, Кларочка, со мной сегодня на заводе случилось неприятное событие…

— Да, — перебила Клара Андреевна, отвечая не на слова мужа, а на собственные мысли. — Я тоже хотела поговорить с тобой о Борисе.

Инженер Лавров хотел говорить совсем не о Борисе, но по обыкновению уступил жене:

— О Борисе?

— Борис все больше и больше дичится, — продолжала Клара Андреевна. — Я знаю, что с ним. Ему надо запретить ходить к Жилкиным. Это ты должен с ним поговорить. Как ты мог допустить эту дружбу? Жилкины — эгоисты, думают только о себе…

— Но теперь уже поздно, — отвечал инженер Лавров. — Об этом надо было давно подумать. Это с тех пор, как он жил у них на Сиверской.

Пасьянс вышел. Клара Андреевна собрала карты и, выравнивая колоду крупными мягкими пальцами, ответила:

— И я тогда настаивала, чтобы не отправлять к ним Бориса. Десятилетнего ребенка отправлять к таким людям!

— Ему было двенадцать лет, — поправил инженер Лавров. — И ведь ты помнишь: у Юрия была скарлатина, ты не хотела его класть в больницу, а Борис мог бы заразиться. Со стороны Жилкиных это было даже хорошо — принять Бориса. И они сами предложили, хотя наши отношения…

— Заставили принять ванну и продезинфицировать белье! — воскликнула Клара Андреевна, стасовав колоду, и начала новый пасьянс. — Не беспокойся, эти люди себя в обиду не дадут. А что Юрий жив, это только моя заслуга. Ты уже готов был убить его в больнице. Ты разве что-нибудь понимаешь?

В кабинете снова стало тихо. Переждав две минуты, инженер Лавров начал:

— А я хотел тебе рассказать о том, что случилось сегодня со мной на заводе…

— Я знаю, что с Борисом, — перебила Клара Андреевна. — Он уже в том возрасте, когда нужно ему разъяснить отношения мужчины и женщины.

Инженер Лавров не удержался от усмешки:

— Я думаю, он об этом прекрасно осведомлен.

Клара Андреевна строго взглянула на мужа:

— Мои дети воспитаны не так, как ты. Я боюсь, что какая-нибудь женщина, какая-нибудь Надька Жилкина развращает Бориса. Ты — отец, ты должен поговорить с ним и предостеречь. Или лучше я это сделаю.

И все свое внимание она снова перенесла на пасьянс. Муж начал в третий раз:

— Сегодня на заводе со мной случилось неприятнейшее событие, которое чрезвычайно…

— Эти Жилкины! — перебила опять Клара Андреевна. — Я их не люблю за то, что они врут и притворяются. И притом хвастуны.

Это было сказано просто так, чтобы обвинить в чем-нибудь ненавистное ей семейство.

Клара Андреевна никогда не задумывалась над тем, почему она кого-то любит, а кого-то ненавидит. Но она искренне верила в то, что ее любовь и ненависть всегда имеют глубокие и веские основания.

— Эти Жилкины совсем собьют с толку Бориса, — продолжала она. — Посмотри, что они сделали: опять угнали его в строй. И вот одиннадцать часов вечера, а его нет. Он, значит, сегодня тоже ночует в казарме.

Инженер Лавров возразил:

— Но ведь, Кларочка, тут уж Жилкины ни при чем. Это сам Борис.

— Не спорь и не ругайся! — воскликнула Клара Андреевна. — Ты вечно накидываешься на меня с упреками. Вечно бранишься и скандалишь. Хоть бы прислуги постеснялся!

Инженер Лавров смолчал.

Клара Андреевна продолжала раскладывать пасьянс. Потом заговорила:

— Вот об Юрии я не беспокоюсь. Его нету дома — значит, он у кого-нибудь из университетских товарищей. Хотя все-таки странно: уже одиннадцать часов. Вот заметь, что Юрий с Жилкиными не в дружбе. В этом году он, кажется, ни разу и не был у них. И все эти Жилкины какие-то тупоголовые, узкие — с ними и разговаривать-то не о чем. Они как-то совсем ничего не знают, не понимают.

Она смешала неудавшийся пасьянс и сказала мужу:

— Поди к Анисье, чтобы поставила самовар.

Инженер Лавров поднялся с кресла, но не сделал ни шагу. Отвернув борт пиджака, он схватился левой рукой за грудь, тяжело дыша и слегка покосившись влево, словно собираясь упасть.

Клара Андреевна вскочила, всем телом почувствовав приближение несчастья. В такие минуты она становилась необыкновенно энергична: она способна была на все, чтобы защитить спокойствие и жизнь.