Лавка древностей. Том 2 - [20]

И, не ожидая отвѣта, онъ поднялъ дѣвочку на руки и велѣлъ старику идти за нимъ.

Онъ такъ заботливо, такъ легко несъ ее на рукахъ — словно малаго ребенка. Быстро, твердой ногой шагалъ онъ по бѣднѣйшему, какъ казалось, кварталу города, не обращая вниманія ни на лужи, ни на фонтаномъ бившую воду изъ жолобовъ. Молча шли они съ четверть часа и уже потеряли изъ вида зарево, на которое указалъ ихъ спутникъ, какъ вдругъ на поворотѣ изъ одного узенькаго, темнаго переулка, они очутились лицомъ къ лицу съ огромнымъ зданіемъ и опять увидѣли то пламя, извергавшееся изъ его высокой трубы.

— Вотъ мы и пришли, сказалъ незнакомецъ, останавливаясь у какой-то двери.

Онъ спустилъ дѣвочку на землю и взялъ ее за руку.

— Не бойтесь, здѣсь никто васъ не обидитъ.

Надо было имѣть большое довѣріе къ его словамъ, чтобы рѣшиться переступить черезъ порогъ этой двери, и то, что они увидѣли за дверью, не могло разсѣять ихъ страха и безпокойства. Въ высокомъ, громадномъ строеніи, поддерживаемомъ желѣзными столбами, въ верхней части стѣнъ котораго зіяли огромныя, черныя отверстія, свободно пропускавщія внутрь зданія наружный воздухъ, — гдѣ стукъ молотовъ и ревъ горновъ, смѣшиваясь со свистомъ раскаленнаго металла, опускаемаго въ воду, и безчисленными другими звуками, которыхъ въ другомъ мѣстѣ нигдѣ не услышишь — эхомъ отдавался въ самой крышѣ, - въ этомъ мрачномъ помѣщеніи работали люди, вертясь, какъ бѣсы среди пламени и дыма, и, словно исполины, ловко справляясь съ огромыми кусками желѣза: каждый подобный кусокъ, при малѣйшей оплошности работника, могъ раздробить ему черепъ. Одни спали или просто отдыхали, лежа на кучахъ золы или угля и повернувъ лицо къ черному своду; другіе, открывъ до-бѣла накаленныя дверки горновъ, подкидывали топливо, на которое пламя набрасывалось съ яростью и воплемъ и тотчасъ же пожирало его какъ масло. Иные тащили по землѣ огромные листы раскаленной стали, немилосердно грохотавшей и испускавшей изъ себя невыносимый жаръ, и тотъ страшный, красноватый свѣтъ, что мелькаетъ въ глазахъ дикаго звѣря.

Мимо такихъ-то дикихъ сценъ и при такомъ оглушительномъ шумѣ незнакомецъ провелъ ихъ въ глубину зданія къ огромному горну, въ которомъ, по его словамъ, день и ночь поддерживался огонь. Словъ его они не могли слышать за этимъ шумомъ и лишь догадывались о томъ, что онъ говорилъ, слѣдя за движеніями его губъ. Кочегаръ, которому онъ пришелъ на смѣну, былъ очень радъ, хоть на-время избавиться отъ своей адской обязанности, и тотчасъ же удалился, оставивъ нашихъ странниковъ наединѣ съ ихъ новымъ покровителемъ. тотъ, не теряя времени, разложилъ Неллинъ плащъ на кучѣ золы и, указавъ ей мѣсто, гдѣ удобнѣе развѣсить платъе для просушки, знаками посовѣтовалъ и ей, и дѣдушкѣ лечь отдохнуть, а самъ усѣлся на старой рогожѣ у топки и, опершись подбородкомъ на руку, сталъ слѣдить за пламенемъ, пробивавшимся сквозь дверныя щели, и за бѣлой золой, падавшей въ нижнюю часть топки.

Хотя постель Неллина была не изъ мягкихъ и не изъ особенно удобныхъ, но теплота, благотворно подѣйствовавшая на ея иззябшіе члены, и страшная усталость сдѣлали свое дѣло: убаюканная шумомъ, который все слабѣе и слабѣе раздавался въ ея ушахъ, она сладко заснула, обнявъ за шею рядомъ съ ней спавшаго дѣдушку.

Много ли, мало ли она спала, — она не могла бы этого опредѣлить, — только проснулась она среди ночи, когда еще было совсѣмъ темно. Она была укрыта рабочими блузами, отлично предохранявшими ее какъ отъ нестерпимаго жара, такъ и отъ холоднаго вѣтра, врывавшагося въ зданіе. Взглянувъ по направленію къ топкѣ, она увидѣла, что ихъ покровитель сидѣлъ въ томъ же самомъ положеніи и, не шевелясь, казалось даже не дыша, съ напряженнымъ вниманіемъ смотрѣлъ на огонь. Долго лежала она такъ, въ просоньяхъ, глядя на него, пока, наконецъ, ее обуялъ страхъ: ужъ не умеръ ли онъ, подумала она. Она потихоньку встала и, подойдя къ нему, шопотомъ на ухо окликнула его.

Онъ повернулъ голову, посмотрѣлъ сперва на нее, потомъ на то мѣсто, гдѣ она спала, какъ бы желая удостовѣриться въ томъ, что это точно она его окликнула, и заглянулъ ей въ лицо.

— Я боялась, ужъ не заболѣли ли вы. Всѣ другіе работники ходятъ взадъ и впередъ, а вы такъ тихо сидите, говорила Нелли.

— Они знаютъ мой характеръ и не трогаютъ меня, хотя подчасъ и подсмѣиваются надо мной, промолвилъ кочегаръ. — Посмотрите-ка сюда, вотъ это мой другъ, прибавилъ онъ, указывая на горящіе уголья.

— Какъ, огонь.

— Да, огонь. Знаете ли, онъ однихъ лѣтъ со мной и мы съ нимъ по цѣлымъ ночамъ разсуждаемъ и бесѣдуемъ.

Дѣвочка съ изумленіемъ взглянула на него, но онъ уже повернулся и по-прежнему задумчиво смотрѣлъ на огонь.

— Для меня это все равно, что книга, продолжалъ онъ, — единственная книга, которую я научился читать; и какихъ только исторій она мнѣ не разсказываетъ! тутъ есть и музыка: я этотъ голосъ могу различить между тысячью другихъ голосовъ, хотя въ его ревѣ ихъ слышится не одинъ; есть тутъ и картины. Вы не можете себѣ представить, какія странныя физіономіи и сцены иной разъ рисуютъ мнѣ эти горящіе уголья! Огонь служитъ мнѣ также и памятью, разсказывая шагъ за шагомъ всю мою прошлую жизнь.