И зачѣмъ они пришли въ этотъ шумный городъ, когда такъ много есть тихихъ, уединенныхъ мѣстъ? Имъ было бы несравненно легче переносить и голодъ, и жажду гдѣ нибудь въ полѣ или въ лѣсу, чѣмъ въ этомъ грязномъ скопищѣ всякой нищеты, въ которомъ они затерялись, какъ самый ничтожный атомъ, и при одномъ взглядѣ на который становится еще тяжелѣе на душѣ.
Не говоря уже о физическихъ страданіяхъ, дѣвочкѣ приходилось терпѣть и нравственную муку. Старикъ началъ упрекать ее въ томъ, что она увела его изъ хорошаго дома, и требовалъ, чтобы они вернулись назадъ. Теперь ужъ ясно было, что на улицѣ ничего не добьются; они пошли назадъ къ пристани; можетъ быть имъ позволятъ переночеватъ на той баркѣ, которая ихъ привезла. Но и въ этомъ пришлось разочароваться. Ворота были заперты и спущенныя на цѣпь собаки своимъ яростнымъ лаемъ заставили ихъ вернуться опять въ городъ.
— Сегодня, милый дѣдушка, мы ужъ какъ нибудь проведемъ ночь подъ открытымъ небомъ, а завтра постараемся выбраться изъ города и добыть себѣ какое нибудь занятіе въ деревнѣ, говорила дѣвочка слабымъ голосомъ, когда они, послѣ этой неудачи, шли назадъ по какой-то улицѣ.
— Зачѣмъ ты привела меня сюда? выговаривалъ ей старикъ. — Я не могу выносить этихъ тѣсныхъ, безконечныхь улицъ. Мы такъ хорошо и покойно тамъ жили. Зачѣмъ ты заставила меня оттуда уйти?
— Затѣмъ, чтобы не повторился тотъ сонъ, о которомъ я вамъ говорила, произнесла дѣвочка твердымъ голосомъ, но тутъ же и залилась слезами. — Мы должны жить среди бѣдныхъ людей, — не то онъ опять мнѣ приснится. Милый дѣдушка, я знаю, что вы стары и слабы, но взгляните на меня, я тоже немножко страдаю; если вы не будете жаловаться на судьбу, даю вамъ слово, что и отъ меня вы не услышите ни одной жалобы.
— Ахъ ты моя бѣдная, безпріютная сиротка! воскликнулъ старикъ, всплеснувъ руками и съ ужасомъ оглядывая внучку, словно онъ въ первый разъ видѣлъ ея измученное лицо, испачканное отъ дороги платье и исцарапанныя, распухшія ноги. — Вотъ до чего я довелъ ее своей заботливостью и попеченіями о ней! Я былъ счастливъ когда-то, и лишился и счастія, и всего, что имѣлъ для того, чтобы видѣть ее въ такомъ положеніи!
— Если бы мы были за городомъ, — молвила дѣвочка, стараясь казаться веселой и вмѣстѣ съ тѣмъ высматривая по сторонамъ, не найдется ли гдѣ уголка, чтобы укрыться отъ дождя, — какое нибудь старое развѣсистое дерево съ любовью приняло бы насъ въ свои могучія объятія, приглашая насъ отдохнуть подъ его дружескимъ кровомъ, и своимъ нѣжнымъ шопотомъ навѣвало бы на насъ пріятные сны. Если не завтра, такъ послѣзавтра мы, Богъ дастъ, выберемся на свободу, а пока, милый дѣдушка, будемъ благодарить Господа за то, что Онъ привелъ насъ сюда, потому что, если недобрымъ людямъ и вздумается разыскивать насъ, они не въ состояніи будутъ насъ найти въ этакой толпѣ и толкотнѣ. А вѣдь это большое утѣшеніе. Зайдемъ, дѣдушка, подъ ату арку; хоть тамъ и темно, но за то должно быть сухо и тепло: вѣтеръ туда не доходить. Ахъ! что это? вдругъ вскрикнула она и отскочила, когда изъ глубины темной арки, гдѣ они хотѣли расположиться, показалась человѣческая фигура.
— Скажите еще хоть слово. Какъ будто этотъ голосъ мнѣ знакомъ, проговорилъ кто-то, останавливаясь около нихъ.
— Едва ли, робко отвѣчала дѣвочка. — Мы пришлые люди. Намъ нечѣмъ заплатить за ночлегъ, поэтому мы хотѣли переночевать въ этомъ проходѣ.
Недалеко отъ того мѣста, гдѣ они разговаривали, среди небольшого, убогаго дворика, горѣлъ фонарь. Незнакомецъ подозвалъ ихъ къ этому фонарю и самъ сталъ лицомъ къ свѣту, чтобы они могли видѣть его и не подумали, что онъ прячется.
Это былъ худой, блѣдный человѣкъ, весь обмазанный сажей, благодаря чему онъ казался еще блѣднѣе. Щеки у него были впалыя, глаза ввалившіеся, взглядъ страдальческій, черты лица заостренныя, и не смотря на то, что это блѣдное, испитое лицо было обрамлено длинными черными волосами, оно вовсе не казалось страшнымъ, точно такъ же, какъ и голосъ у незнакомца былъ хотя и рѣзкій, но не грубый.
— Какъ вамъ пришло въ голову искать убѣжища въ этомъ проходѣ? и, внимательно взглянувъ на дѣвочку, — какъ могли вы очутиться въ такомъ положеніи, что вамъ негдѣ переночевать? спросилъ онъ старика.
— Насъ преслѣдуетъ одно несчастіе за другимъ, отвѣчалъ тотъ.
— Да развѣ вы не видите, что она промокла до костей, что ей вовсе не мѣсто въ этой слякоти и сырости?
— Богъ свидѣтель, что я все это вижу и знаю, но что же мнѣ дѣлать?
Незнакомецъ опять взглянулъ на Нелли, слегка притронувшись къ ея платью, съ котораго струилась вода.
— Вы можете обогрѣться и обсушиться у меня, но, кромѣ этого, я ничего не могу вамъ предложить, сказалъ онъ. — Квартира моя вонъ въ томъ домѣ, и онъ указалъ въ ту сторону, откуда такъ внезапно появился, — въ неприглядномъ мѣсти, это правда, но я думаю, что ей тамъ будетъ безопаснѣе, чѣмъ здѣсь, и вы покойно проведете ночь, если довѣритесь мнѣ. Видите ли вонъ тотъ красный свѣтъ?
Поднявъ голову, они увидѣли вдали на небѣ мрачное зарево, — отраженіе какого-то огня.
— Это не очень далеко отсюда. Если хотите, пойдемте. Вы собирались провести ночь на холодныхъ плитахъ, а я могу вамъ предложить постель изъ теплой золы.
