Лавандовая спальня - [70]

– Как? Что? Хелен? – снова тревожные возгласы, а главный констебль Грейтон, уже собравшийся отдать констеблям приказ силой вывести Тармонта на улицу, замер, так и не подав сигнала.

– Я не могу в это поверить! – решительно возразила миссис Дримлейн, до сих пор молчавшая.

– Полно, миссис Дримлейн! Вы к тому времени уже давненько обитали где-то далеко от наших краев, но и вы должны были помнить, каким несдержанным был характер Хелен даже в самом нежном возрасте! Судья Хоуксли-то уж наверняка помнит, как походила моя племянница на свою бабку! А к пятнадцати годам она и вовсе стала невыносимой, и моя матушка, на беду, решила отправить ее в пансион, надеясь, что тамошние строгие порядки усмирят ее. Хелен не пожелала ехать, но что она могла сделать? После смерти моего брата его детей опекала их бабушка, и она могла распоряжаться их судьбой, как ей угодно!

Судья Хоуксли переглянулся с миссис Дримлейн, но ни один из них не прервал речь этого человека. Молчал и Грейтон, понимая, что неосторожным словом может лишить их всех возможности узнать правду, даже если она окажется еще более ужасной, нежели они себе представляли.

– Не найдя других аргументов, разъяренная Хелен раскроила череп своей бабке как раз в тот момент, когда на шум их ссоры явилась с одной стороны маленькая Оливия, а с другой – преданная горничная. Испуганная Оливия бросилась прочь, искать убежище в своей комнате. Хелен же заметила сестру и пригрозила убить и ее, если она скажет хоть слово. Кто знает, на что она была способна, если бы ее верная горничная не оглушила и не связала ее? Сьюзен, почему бы тебе не присоединиться к моему рассказу? Поделись с почтенной публикой, как тебе удалось запугать Оливию сиротским приютом, в случае если ее сестру запрут в сумасшедшем доме или повесят за убийство бабки? И как ты придумала весь этот план подменить Хелен своей дочерью, из которой так хотела сделать настоящую леди? Кто бы мог подумать, что твои усилия дать ей приличное воспитание оказались ненапрасными! Моя мать тотчас прогнала бы тебя, узнай она, что ты растишь в Торхилле внебрачного ребенка! И вдруг такая возможность отомстить за все язвительные слова и несправедливые наказания! Твоя дочь превращается во внучку Роуз Тармонт и наследует все деньги! Да моя мать, должно быть, все пять лет вертится в гробу! Так что, друг мой Грейтон, я никуда не собираюсь идти, ведь я не совершал никакого преступления! Я всего лишь назвался чужим именем, чтоб меня не узнали в Кромберри, так ведь это не преступление, не так ли?

Насмешливый, глумливый даже тон Арчибальда вызвал у Кэтрин дрожь отвращения. Миссис Мидлхем, похоже, испытывала то же самое, она не сводила с Тармонта взгляда, в котором читалось презрение. Даже известие о том, что пятнадцатилетняя девочка убила собственную бабушку, уже не казалось им таким ужасным по сравнению с этим бесконечным цинизмом. В конце концов, Хелен, судя по всему, и вправду была больна душевно.

Сьюзен больше не могла выслушивать все это. Она выскочила вперед и встала рядом с диваном, на котором вальяжно развалился Тармонт.

– Вы лжете, как лгали всю свою жизнь! Это вы помогли мне оглушить и связать буйствующую Хелен, а затем унесли ее из дома в хижину лесника, где скрывались в ожидании возможности пробраться в дом и ограбить свою мать! Вы запачкали кровью подоконник и дверную ручку, чтобы в убийстве заподозрили вас, а не Хелен! Это вы той же ночью съездили в Торхилл за Молли и заставили ее изображать Хелен Тармонт! И, наконец, это вы много лет назад придумали план – женить своего сына на Хелен и вернуть себе состояние Тармонтов!

– Сына? – переспросил то ли сам Роджер Теннерсон, то ли кто-то другой.

– Да-да, сына! Этот молодой человек – его сын от той женщины, мисс Теннерсон, на которой он отказался жениться, надеясь сделать партию получше! Она умерла от любви к джину, и Арчибальд вырастил мальчика, как своего племянника, надеясь, что Роджер, послушный его воле, добудет для него деньги, которых он так жаждал!

Роджер закрыл лицо руками, его затылок трясся, и некому было утешить его. Его невеста, чье имя – Молли – наконец прозвучало, стояла молча, бледная и едва не теряющая сознание от ужаса.

– Мой сын, пусть так… – Арчибальд Тармонт даже не посмотрел на юношу. – Что ж, я хотел устроить этот брак, это правда. Разве это большая плата за необходимость всю жизнь скрываться из-за того, что меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал? И я пощадил твою дочь, Сьюзен, когда увидел девушку в прошлом году и понял, что это не моя племянница. Ты забыла, должно быть, как сама рассказала мне все об убийстве моей матери? И о том, что Хелен безумна. Что ж, подумал я, все к лучшему. Бедняжка Хелен будет до конца дней своих содержаться в приличной клинике, мой сын и Молли счастливо заживут в старом доме Тармонтов под моей опекой, и маленькая Оливия получит свое приданое… Что толку было ворошить прошлое, выносить на свет божий правду о смерти моей матери…

– Да как ты смеешь, негодяй, продолжать лгать? Ты был в доме в ту ночь, ты помог мне избавиться от Хелен! – высокомерие и невозмутимость Сьюзен слетели с нее, как последние осенние листья опадают с темной сухой осины. – Я не знала, что делать с обезумевшей девчонкой, и ты уговорил меня подменить ее моей дочерью!