Латышские стрелки в борьбе за советскую власть - [35]

Отступление продолжается

Все упомянутое оказало на Восточный фронт крайне дезорганизующее влияние. Особенно большое смятение вызвала муравьевская авантюра. По всему фронту войска отступали. Сызрань и Самара были в руках чехословаков. На местах организовывались разного рода контрреволюционные силы, присоединявшиеся к чехословакам. Формировались новые белые полки, батареи, эскадроны, причем особое внимание уделялось флотилии.

Немного лучшим было положение на Северном Урале, на Красноуфимско-Екатеринбургском фронте, хотя и здесь довольно сильно давали себя чувствовать неорганизованность и нехватка войск. Насчитывавшие 16 000 человек части Красной армии были разбросаны на фронте протяженностью в 900 верст.

Во второй половине июля на Приволжский фронт стало посылаться все больше частей Латышской дивизии. Около 20 июля в Казань прибыл 5-й латышский стрелковый полк, полурота 4-го латышского стрелкового полка и штаб 2-й бригады.

В целях усиления обороны Екатеринбурга туда был направлен 6-й Торошинский латышский полк с батареей и кавалерийским эскадроном. В район Ижевска – Воткинска был послан также 7-й латышский стрелковый полк. Таким образом, на территории от Красноуфимска до Чистополя находилась группа численностью до 3000 человек. От Чистополя до Тетюшей никаких войск не было. Между Симбирском и Саратовом находились различные формирования, созданные для борьбы с уральскими и оренбургскими казаками.

Было совершенно очевидно, что задержать продвижение противника и уменьшить панику неорганизованной массы могут только естественные преграды.

Чехословаки напирали значительными силами. У них было много кавалерии, в то время как у нас ее не было почти совсем. В других отношениях противник также обладал большим перевесом сил. Части Красной армии совершенно не имели никаких резервов, и это еще более ухудшало положение.

Вскоре после падения Симбирска в руках противника оказалось все Среднее Поволжье от Сызрани до Симбирска со всем богатым военным имуществом и судоходным инвентарем. Так, например, в Симбирске чехословаки завладели патронным заводом, в Самаре – мастерскими по изготовлению снарядов. Почти вся Волжская флотилия попала к руки противника.

Можно было ожидать двух стратегических возможностей. Первая заключалась в том, что противник после занятия Среднего Поволжья двинется по Волге в сторону Казани с намерением после взятия Казани направиться в сторону Нижнего Новгорода – Костромы – Ярославля, чтобы соединиться с английскими войсками и контрреволюционерами Севера. Вторая – что противник попытается использовать бассейн верхней Волги как самый прямой путь к центру Советской России. Осуществление как одной, так и другой возможности поставило бы советскую власть перед лицом угрожающе рокового, решающего момента.

Для того чтобы проиллюстрировать положение, в каком находился наш фронт, отметим хотя бы ситуацию в Казани, где располагался штаб фронта. Казань фактически находилась в руках двух недисциплинированных частей Красной армии, которые соперничали друг с другом за власть в городе. Командиром одной из этих частей был левый эсер Трофимовский, в распоряжении которого было около 700 пехотинцев и один эскадрон кавалерии. Он держал в своих руках весь город со всеми складами интендантства. В его личном распоряжении находилась база, состоявшая из 82 вагонов с различными продуктами и военным имуществом, а в порту Казани стояли два его корабля. Трофимовский не соблюдал никаких законов и установлений советской власти и в своей части был абсолютным владыкой. С населения он взимал контрибуцию, которую использовал для своих нужд и нужд своего батальона.

Ничем лучшим не был и находившийся в Казани «Социалистический матросский батальон», который устроился в лучших помещениях города и получал от правительства большее жалованье и лучшее довольствие. Батальон терроризовал население и отказывался выходить на позиции.

Одна артиллерийская часть приняла резолюцию, что в Гражданской войне она участвовать не будет, а готовится воевать с Германией. Развал дисциплины в этой части дошел до того, что артиллеристы не хотели сами ухаживать за лошадьми и чистить конюшни. Учений не было.

Подобных частей было много. Отказ выходить на позиции и невыполнение боевых приказов были нередким явлением. Сам штаб фронта находился в состоянии крайнего хаоса. Наводненный шпионами и различными контрреволюционными агентами, он не был в состоянии навести порядок на фронте и создать прочный тыл. Само собой разумеется, что в такой обстановке нельзя было ожидать ничего другого, кроме потерь и отступлений.

«Вперед! Забудьте про отступление!»

После ликвидации муравьевской авантюры командующим Восточным фронтом был назначен начальник Латышской дивизии П.И. Вациетис, один из тех старых офицеров, которые в дни революции шли вместе с советской властью и сражались за нее. Одновременно с его назначением и прибытием в Казань, где заново организовывался штаб фронта, прибыл также, как уже упоминалось, 5-й латышский стрелковый полк. В это время в штабе Восточного фронта в качестве члена Реввоенсовета Российской Советской Республики работал Ю.К. Данишевский. Им обоим принадлежат большие заслуги в восстановлении Восточного фронта и в создании здесь такого положения, что стало возможным организовать решительное противодействие чехословакам, начать контрнаступление, которое окончилось так плачевно для одураченных пленных.