Латышские стрелки. Мировая революция как война за справедливость - [19]
15 июля Пален сообщает Бенкендорфу, что «велел публично наказать палками некоторых явившихся, обнаруживших особое упрямство, и для большего действия такого остерегательного примера я приказал всем сим людям обрить часть головы».
Пален распорядился объявлять в церквях о необоснованности слухов о переселении. Однако это не возымело действия. Народ буквально повалил в Ригу.
И уже в июле того же года крестьяне расхрабрились до того, что подали епископу Иринарху около 30 коллективных прошений от имени нескольких тысяч крестьян. Епископ растерялся. Иринарх пояснял, что в прошениях затронуты мирские вопросы, а он, как служитель церкви, ничем помочь не может, кроме как передать их представителям высшей светской власти. Что же до перехода в православие, у кого желание искреннее, то их просьбы могут быть удовлетворены согласно церковным законам. Прошения о присоединении к православию Иринарх препроводил обер-прокурору Синода графу Протасову.
Православного епископа Иринарха «прогнали» из Риги (1841) и переход в «русскую» веру приостановили
Тут уж остзейцы всполошились не на шутку. Весть о том, что Иринарх принимает от крестьян прошения и препровождает их в Синод, сильно взволновала помещиков. В этом они усмотрели нарушение так называемых «аккордных пунктов», хотя к тому времени условия договора петровских времен об особых привилегиях остзейской знати изменились, так как уже в 1832 году Николай I издал закон, который разрешал жителям Прибалтийских губерний переходить в православие.
Помещики почувствовали большую опасность: если епископ станет на сторону крестьян, они смогут доводить до сведения высшей власти свои жалобы на жизнь в провинции. Православная же церковь находилась вне сферы влияния помещиков. Приняв православие, которое опиралось на русскую государственную власть, крестьяне не только обретали независимость в сфере религии, но могли использовать его как орудие борьбы против власти помещиков.
И местное дворянство начало отчаянно нападать на Иринарха. Его положение было сложным. Быструю поддержку от государственной власти он не мог получить, ибо высшим представителем верховой власти в Риге был генерал-губернатор Пален, а он всецело стал на сторону помещиков. Первым делом они постарались строго изолировать самого Иринарха. Вокруг его резиденции установили полицейские посты. Направляющихся к епископу крестьян ловили и жестоко пороли. Наказывали даже горожан, которые показывали путь к епископу. Пален лично просил епископа не принимать просителей крестьян, но тут, однако, Иринарх наотрез отказался. Тогда Пален, при посредстве шефа жандармов графа Бенкендорфа, также лифляндского дворянина, просил Николая I принудить Иринарха принимать только те просьбы крестьян, которые касаются вопросов веры.
Пален доносил в Петербург, что сам Иринарх и его духовенство являются зачинщиками крестьянских волнений и что духовенство готовит крестьян к переселению в «теплые края». Пятого октября 1841 года епископа Иринарха под надзором увезли из Риги. Тем самым переход в русскую веру был приостановлен.
Достойно удивления мужество крестьян, которые в присутствии своих суровых господ говорили послам царя: «Мы ничего другого не желаем, как быть одной веры с царем и быть только под властью царя». Трудно поверить, что в уме у них не теплилась надежда на облегчение своей участи, надежда на получение земли где-то в теплых краях, но нет тому доказательств в архивных документах.
Православный епископ Филарет
В 1842 году в Ригу прибыл заместитель Иринарха – епископ Филарет (был до того ректором Духовной академии). Он занял выжидательную позицию: как бы не вышло, как с Иринархом, как бы местное дворянство его не выгнало. Но, как только Филарет прибыл в Ригу, у его квартиры стали толпиться просители-крестьяне. Кроме латышей, у дверей епископа начали появляться и эсты (из эстонской части Лифляндской губернии).
Генерал-губернатор Пален послал царю обширный доклад, в котором переход латышей в православие освещал как революционное движение. Епископ Филарет же добился того, что в Петербурге была учреждена особая «комиссия по балтийским делам», а для выяснения местных условий правительство несколько раз присылало ревизоров. Они доносили, что немцы вводят правительство в заблуждение. Тем самым постепенно изменялась ситуация и в Петербурге: сам царь, правительство, русское общество и пресса переменили свои взгляды на балтийский вопрос. Поменялась и власть: в 1844 году Бенкендорфа не стало. Его сменил граф А. Орлов.
Давыд Баллод – наиболее успешный (хотя об этом не положено говорить) общественный деятель Латвии в XIX веке.
Начало движению было положено 27 февраля 1845 года прошением Рижской гернгутерской братской общины. Инициатором обращения был Давыд Баллод, сын дворохозяина из Мадлиены, в дальнейшем рукоположенный в священники>29. Из разъяснений, которые Баллод дал полковнику военного министерства К.Ф. Опочнину, следует, что все началось с конфликта гернгутерской общины с немецкими пасторами Ширеном и Трейем. Гернгутеры подали прошение епископу Рижскому о позволении собраний для молитвы. Как пишет Опочкин:
