Ластоногие пловцы - [6]

Боевым подрывникам было абсолютно неоткуда извлекать опыт. Разрабатывать систему организации боевых подрывников, определять их функции приходилось впервые. Перед Бушнеллом, за полтораста лет до того создавшим первую подводную лодку, очевидно, стояли те же трудности.

В Форт-Пирсе (штат Флорида) была организована школа, состоявшая из девяти человек. То был зародыш, из которого развились отряды флотских подрывников, а потом и К.П.П.Р. Возглавлял эту школу Дрейпер Кауфманн. Как никто другой, этот человек был на своем месте. Не зная, когда, где и как именно придется работать его ученикам, он вынужден был импровизировать. Превосходный знаток подрывного дела, он обучал их безопасным и наиболее эффективным методам использования взрывчатых веществ для уничтожения различных объектов. Старый моряк, он показывал, как надо управлять малыми судами или надувными плотами в светлое и ночное время, в штиль и в бурной полосе прибоя.

Он многое позаимствовал у разведчиков и рейнджеров[7] и применял самые жестокие способы закалки воли и мускулов своих подопечных. Это закрыло пути многим добровольцам, горевшим желанием стать боевыми пловцами, но оказавшимся непригодными для дела. Суть таких способов заключалась в том, что до тех пор, пока разум говорит «да», тело не должно сказать «нет». Благодаря такой подготовке многие десятки боевых пловцов смогли выполнить почти невыполнимые задания и спасти бессчетное множество жизней, в том числе свои собственные.

Такая закалка могла пригодиться любому — будь то солдат, моряк или летчик — в минуту тяжких испытаний на нормандских отмелях, где все, казалось, шло кувырком, не так, как надо бы.

Обученных людей небольшими группами отправляли в Англию, где они скрывались за дымовой завесой секретности, царившей перед вторжением. Затем их собирали, перетасовывали, заставляли устанавливать и уничтожать подводные препятствия, имитировавшие те, с какими им пришлось бы встретиться в боевых условиях. Каждая такая операция укладывалась в определенный отрезок времени, ибо взаимодействие различных родов войск требует абсолютно точной согласованности.

Прогнозы были оптимистическими, даже чересчур: дескать, огонь корабельной артиллерии союзников и воздушная бомбардировка будут настолько эффективными, что на вражеском берегу не останется ни одной живой души. Словом, не высадка десанта, а веселая прогулка! Солдаты издевались над такими прогнозами, они им не верили. И оказались правы.

Таща на себе больше 30 килограммов снаряжения, в основном взрывчатку, озябшие, мокрые, несмотря на асбестовые комбинезоны и подбитые мехом куртки, боевые подрывники, перелезая через борт корабля и спускаясь по веревочной сетке в утлые моторные лодки, должно быть, не страшились перспективы попасть из огня да в полымя. Там хоть можно будет согреться. В этой же ночной тьме, в нескольких милях от французского побережья, среди огромных валов, катившихся под вой ветра, согреться было негде. Если бы, скажем, ветераны-спасатели вышли в такую погодку в море на своих шлюпках, они по праву заслуживали бы медалей. Погода никак не подходила для того, чтобы высаживаться на берег в полном боевом снаряжении для штурма гитлеровских бастионов.

Солдаты не знали, что верховное командование, в руках которого находился громоздкий и сложный механизм армии, флота и авиации, попало впросак с прогнозом погоды. Но отступать было поздно. Операцию нужно было продолжать, пока существовал еще фактор внезапности.

Стойкость и выдержка начали изменять боевым подрывникам. И все же, измученные морской болезнью, иззябшие, несчастные, они все-таки знали, что выдержат, ведь разум у них — хозяин тела.

Согласно плану действий, на участках «Омаха» и «Юта» сначала должны были высадиться танки и пехота, а за ними — боевые подрывники. Эти специальные танки были снабжены гребными винтами и держались на плаву с помощью брезентовых поплавков, которые можно было сбросить, достигнув твердого грунта. Испытания они прошли с удовлетворительным результатом, но во время перехода ветер и крупная волна сорвали поплавки. Часть танков, как только они были спущены на воду в трех милях от берега, сразу пошла ко дну; другие, уже добравшись до отмелей, застряли в галечных наносах.

Первый эшелон десантных судов, на которых находилась пехота и подрывники, в полумиле от берега попал под ураганный огонь. Многие суда были потоплены. Те суда, которым удалось добраться до берега, подходили к отмелым участкам, и солдаты брели под ударами прибойных волн к берегу. В отдельных случаях первыми высаживались боевые подрывники.

Условия, в которых им приходилось работать, были такими, что хуже некуда. Корабельная артиллерия и судовые ракетные установки не смогли подавить огонь более мощных орудий береговых батарей. Пулеметные гнезда, казематированные установки противотанковых и противодесантных орудий остались почти нетронутыми. Массированные воздушные налеты, предпринятые с целью сломить сопротивление обороняющихся, были произведены слишком далеко за береговой линией; они парализовали резервы противника, но не причинили вреда позициям врага у самого берега.