Ласточкин хвост - [3]

— Постойте! Не из секты я не из какой! Да послушайте же, вернитесь! Я про лицензию знаю, про практику… потому и пришла, — когда устала рука, девочка отступила на шаг. Шуму она наделала предостаточно. Даже удивительно, как разбуженные соседи ещё не грозили вызвать стражей порядка.

— Я… мне больше не к кому пойти, — обида в голосе прорезалась внезапно, и пальцы снова сжались в кулаки. — Откройте.

Гёделе самой не понравилось, как жалко прозвучал её голос. Будто писк тощего котёнка, которого, не церемонясь, выбросили под дождь. В голове вдруг стало пусто. Она совсем не знала, что ещё могла сказать, чтобы заставить его поверить.

— Я частной практикой не занимаюсь, — буркнул ван Адденс, вновь высовываясь в окно, — уже давно. Не знаю, с какой проблемой ты сюда пришла, но придётся искать другого заклинателя.

— Я не с проблемой, — Гёделе мотнула головой, прижав застывшие руки к груди, — я по Праву.

Она замерла, ожидая ответа. Липкая змейка страха скользнула меж лопаток. Девочка знала, что согласно древней традиции, любой Пробуждённый обладал правом избрать себе наставника. Для этого следовало лишь постучать в его дверь и заявить о своём даре. Так поступали сотни лет назад, когда магия была уделом избранных, а не проклятием, как сейчас. Задолго до университетов и теории шрафта, что объясняла собой всё недоступное.

Туда, где постигали сложную науку взрослые, ей был заказан путь.

— Абсурд какой-то, — после долгого молчания, Рейнарт выдавил принуждённую усмешку. — Ты ведь не хочешь сказать, что пережила Всплеск в свои… сколько тебе там?

— Тринадцать.

— Тринадцать! — от хлопка ладони задрожало тонкое стекло. — Думаешь, я в это поверю? Кто вообще рассказал тебе об этом месте? Ну? Чего молчишь?

Гёда закусила губу. Часто моргая, она старалась смотреть мимо окна — прямо в каменную стену, что отзывалась ледяным спокойствием.

— Это разве важно? Я слышала, вы раньше помогали ДМБ в расследованиях. Слышала, вы были лучшим в своём деле… Наверное, то было раньше.

И кто её потянул за язык? Девочка тут же пожалела о брошенных сгоряча словах, но поворачивать назад было поздно. Об этом красноречиво сказал тон Ван Адденса, когда тот наконец заговорил.

— Верно, то было раньше. А ещё, когда-то давно детям случалось переживать Всплеск. Но не теперь. В наш век даже Право утратило свою силу за ненадобностью. Уходи. Не заставляй повторять снова.

На сей раз слова прозвучали глухо. Он не стал затворять окно — просто растворился во мраке дома, а Гёделе бездумно опустилась на крыльцо. Окликивать его девочка не стала — что толку? Прижав колени к груди, она тихонько раскачивалась, словно маятник, и отражение в глубокой луже качалось вместе с ней.

Удивительно, но ни злости, ни отчаяния она больше не испытывала. Равно как и холода, который вдруг исчез. Прислонившись спиной к шершавым доскам двери, Гёда мысленно считала падавшие с карниза капли. Они были всего лишь формой, что принимала вода, срываясь с края. Огонь, сожравший лицо Красавчика Юпа, был всего лишь формой, которую приняли её страх и злость при Всплеске. Однако сейчас она не чувствовала ничего.

Ничего, что могло бы принять форму, направив поток шрафта в нужное русло.

Закрыв глаза, Гёделе нырнула в пустоту. Мимо неё в одно мгновение пронеслись образы и звуки: от толстого господина с газетой до полоумной нищенки, встреченной в подворотне, — всё, что олицетворяло собой этот день, попросту растворилось, подёрнувшись туманной дымкой. Не было тревог и волнений, как не было домов вокруг и мокрого крыльца. Только пустота — гостеприимная хозяйка, которую хотелось обнять, как верную подругу. И Гёделе потянулась вперёд.

Руки, сцепленные на коленях, разжались, и она упала на спину, оказавшись посреди двери. Распахнувшиеся глаза округлились от удивления. Чувство было поистине странным: одна половина Гёды лежала на полу прихожей, а вторая всё ещё оставалась на крыльце. На краткий миг она ощутила себя кем-то вроде бесстрашной циркачки, которую решительно распиливали прямо на глазах у зрителей. Однако насладиться результатом ей не дали.

Жёсткие ладони впились в подмышки, втащив девочку в дом целиком. А затем разжались, позволив ей приложиться о пол лопатками.

— Глупо, — резко прозвучал в темноте уже знакомый голос. — Запомни раз и навсегда: магия форм одномоментна. Стоит утратить внимание и контроль над объектом, как он вернётся в своё изначальное состояние. Что для тебя означало бы потерю ног, юная мефрау.

Рейнарт зажёг свечу, и Гёделе наконец увидела над собой его высокую сутулую фигуру. Длинная тень метнулась по потолку, скользнув в дверной проём, который уже успел принять свой прежний вид.

— Заползай, — сжав в руке витой подсвечник, хозяин кивнул вглубь дома.

Надо же, сама гостеприимность.

Поднявшись с пола, Гёделе отряхнула подол платья и лишь затем степенно перешагнула порог ближайшей комнаты.

Пусто и неуютно — таким было первое впечатление. Глазницы окон глядели на незваную гостью с толикой осуждения, половица под башмаками натужно скрипнула. Пройдя вперёд, Рейнарт поставил свечу на низенький столик рядом с кушеткой. Задёрнул пыльные шторы, остановился посреди комнаты. От колючего взгляда в упор Гёделе как-то враз съёжилась и, обняв себя за плечи, отступила к стене.