Ласточки - [158]

Началась обычная суета, все приходили и уходили, собирали и раздавали выпечку. В какой-то момент ее убедили войти в жюри конкурса маскарадных костюмов. О господи, это означает, что ей придется одеться в старинном стиле: строгое платье с высоким воротом, шляпа и тому подобное. Но на карнавал было принято так одеваться.

Пока она будет занята, девушкам придется самим о себе позаботиться. Но Мадди волновалась, что оскорбит половину города, выбрав не того кандидата в победители конкурса.

Барни тоже был членом жюри, а судьей, как всегда, назначен Арчи Марри. А ведь эти двое так помогали ей и защищали ее дело!

Грег не звонил и не писал. Она не знала, возьмет ли он на себя труд приехать в их городок на карнавал, ведь это было так далеко! Но тем не менее она с особенной тщательностью приводила себя в порядок: подготовила красивую одежду, купила свежую косметику. А вдруг он все-таки появится? Она продолжала заботиться о своей внешности. Сауэртуайт ожидает от нее определенного шика: норковый палантин, на случай холодного ветра, шляпа с огромными полями и туфли на высоких каблуках, пусть даже в грязевой ванне, которую представлял собой стадион «Феллингс», где проходил парад.

От нее требовалось снабдить джемами и пресервами лоток Женского союза, доставить пирожные для лотка, торгующего выпечкой, бутылку вина для вещевой лотереи, безделушки для продажи и оправдать ожидания публики, купив что-то с каждого столика, чтобы никого не обидеть.

По городу ходили слухи об изменениях в Бруклин-Холле, но Мадди намеревалась высоко держать голову. Она делает благородное дело, дающее ей душевное удовлетворение, а именно этого она не смогла найти в карьере модели.

Вся прекрасная обстановка Бруклина была теперь сложена на чердаке: портреты, дорогие ковры и серебро. Такая роскошь не подходила для приюта матери и ребенка.

Пока еще никто не родил, но Морин дохаживала последние дни. Потом ее отошлют в родильный дом Скарпертона. Мадди надеялась, что ее успеют довезти и что роды случатся не сегодня.

Процессия собиралась на городской площади. Все ждали, когда прибудет духовой оркестр с музыкантами в красных мундирах с золотой тесьмой. Из ближайших деревень и городков, вроде Хеллифилда и Сеттла, прибыли грузовые платформы с традиционными Королевами Роз, украшенные щитами и бумажными розами. На скамейках сидели принцессы в широких вечерних платьях и бархатных плащах, окруженные подружками с завитыми буклями и корзинками с цветами в руках, и пажами в бархатных трико с потертыми коленками и сопливыми носами.

После них потянулись платформы клуба регби, герл-скаутов, молодежного клуба, изображавшего Билла Хейли и «Комет» в рок-н-ролльной сценке, платформа Женского союза, Гильдии горожанок, Любительского драматического общества, представлявшего новую постановку и соперничавшего с клубом Любителей оперы не только костюмами и оглушительным шумом. Шествие завершали участники конкурса на лучший костюм. Это были люди всех возрастов, размеров и форм. А за ними следовала процессия старых автомобилей, замыкала которую старинная пожарная машина. Открывавший карнавал мэр, со всеми регалиями, восседал в открытом ландо. К ужасу Мадди, оказалось, что она вместе с остальными членами жюри, считавшимися почетными гостями, должна ехать в следующем открытом автомобиле.

Это был всего лишь второй карнавал после войны. Поэтому церемония коронования принцессы карнавала была такой торжественной: мисс Стефани Сидуэлл была выбрана жеребьевкой на танцах молодежного клуба.

Единственный день в году весь город собирался, чтобы участвовать в параде и жертвовать деньги на благотворительность. Впрочем, Мадди не достанется ни пенни. Ее проект был слишком новым и чересчур смелым, и он еще не получил публичного одобрения. Большая часть жителей делала вид, что приюта вообще нет. Никто не говорил с ней об этом. Она – Белфилд, и на этот раз это сослужило Мадди добрую службу. Если ей взбрело в голову использовать старый особняк в таких целях – это ее дело. В конце концов, она рискует исключительно своими деньгами.

Иногда по почте приходили анонимные пожертвования с маленькими записками, в которых высказывались слова одобрения и поддержки. Но в остальном помочь было некому, и Мадди чувствовала себя одинокой. В конце каждого дня она оставалась один на один с накопившимися заботами в своей комнате, но сегодня хотела наслаждаться карнавалом, как все остальные. Тем более что редкое йоркширское солнце припекало на славу.

– Наконец-то выдался хороший денек, – сказал мэр. – Но почему мы никак не начнем? В чем дело?

Они сидели в экипажах уже целую вечность, ожидая, пока заиграет оркестр и начнется карнавал.

На этот раз оказалось, что процессию задерживает застрявший на площади грузовик.

– А, черт! – выругался мэр. – Может, по пинте?

Рассмеявшись, он показал на паб «Три Тинс», находившийся на другой стороне дороги.

Грегори и Бебе пробирались сквозь запрудившие тротуар толпы туда, где собирались участники конкурса на лучший костюм.

– Не бросай меня, папа! – крикнула Бебе, судорожно цепляясь за его руку. Она была одета Крошкой Бо-Пип