Ласточ...ка - [5]

Они шли из магазина. В люк провалилась женщина. Мать прошла мимо, не обернувшись.

– Мама, тетя упала! – закричала Ольга.

– Пьянь. Там ей и место, – сказала мать.

* * *

Но настоящее потрясение Ольга пережила, когда увидела ту женщину – любовницу отца. Отец пошел с ними в музей. Наташа бегала по залам, Ольга медленно шла рядом с отцом. В зале, где были чучела зверей и пахло чем-то медицинским, к ним подошла женщина. Ольга даже вздрогнула. Женщина была похожа на мать. Тот же рост, тот же цвет волос, то же телосложение. Женщина поздоровалась официально: «Здравствуйте». Отец занервничал. Так уж получилось, что они стояли в зале, где за стеклом в огромных банках сидели заспиртованные человеческие зародыши. Ольга понимала, что нужно отойти. И отойти придется к этой витрине. Она стояла и не могла сдвинуться с места. Страшно остаться и слушать разговор женщины с отцом, страшно отойти и смотреть на это.

– Оль, иди посмотри, что там, потом расскажешь, – велел отец.

Ольга, волоча ноги, подошла к витрине.

В стеклянном отражении она видела, как отец пытается обнять женщину за плечи. Женщина что-то быстро говорит, дергая лямку своей сумки. Отец молчит и кивает. Женщина подошла к Ольге и сказала: «До свидания, Оля». Ольга вежливо ответила: «До свидания». Отец велел ей найти Наташу и идти к выходу – они едут домой. Ольга сразу поняла, что у той женщины что-то случилось. Они вернулись домой. То, что произошло потом, Ольга восстановила много позже. Со слов матери. Отца уже в живых не было. Из детства осталось воспоминание о большеголовых скрюченных младенцах в банках, ночных криках матери и звуках хлопающей двери. А утром – спешный ранний подъем, поездка на машине в другой район, коридор в чужой квартире.

В тот вечер любовница отца сообщила ему в музее, что беременна. Отец в тот же вечер собрал рабочий портфель и ушел – к ней, к той. Утром мать оставила Наташу на соседку, взяла Ольгу и поехала возвращать мужа. Знала, что он среагирует на Ольгу – из чувства вины и жалости к девочке. Дверь открыла пожилая женщина. Мать саданула дверь ногой, женщина вжалась в стену, мать влетела в квартиру и побежала по комнатам. Ольга вошла и села на маленькую табуретку в прихожей. Мать что-то орала из комнаты, пожилая женщина, пригнувшись, как будто на нее что-то сейчас должно упасть, пробиралась по коридору. Ольга с интересом смотрела, куда крадется женщина. Оказалось, что в крошечную кладовую, расположенную в конце коридора. Женщина повернула ручку и зашла. Ольга услышала звук задвигаемой щеколды и грохот чего-то тяжелого, придвигаемого к двери. Почему-то она была рада тому, что этой бабушке удалось добраться до кладовки и закрыться. Из комнаты вылетела мать.

– Где она? – спросила мать Ольгу.

– Ушла. – Ольга решила не выдавать местонахождение бабушки.

Мать застыла в коридоре, огляделась и дернула ручку двери кладовки. Дверь не поддалась.

– Дверь выломаю! – кричала мать. – Где они?

Из-за двери не доносилось ни звука. Мать еще несколько раз подергала ручку и успокоилась – устала. Зашла в другую комнату и победно вынесла отцовский портфель.

– Пошли, – велела она Ольге. Ольга встала и пошла за матерью. Мать вдруг остановилась и плюнула на пол. Ольга перепугалась. Мать сделала что-то совсем непозволительное. Что-то мерзкое, обидное, грязное…

Вечером отец вернулся. Наташа обрадовалась и повисла у отца на шее. Она провела целый день у соседки – как всегда, была ограждена от неприятных эмоций. Ольга смотрела на папу исподлобья. Отец поймал ее взгляд и развел руками: мол, что я могу сделать?

Вечером Ольга решила объяснить все сестре. Они лежали в кроватях, нужно было говорить тихо, чтобы не услышала мать.

– Папа не любит маму, он любит другую женщину, – прошептала Ольга сестре.

– Ну и что? – Наташа всегда спокойно реагировала на те новости, которые Ольгу потрясали до ночных кошмаров.

Ольга часто кричала по ночам. Плакала во сне, не просыпаясь. И в этом она тоже была виновата перед матерью. Мать так и говорила: «Из-за тебя я не высыпаюсь, целый день хожу как рыба вареная. Наташа – подарок судьбы, а ты – наказание Господне». Ольга не понимала про судьбу и Господа, зато понимала про подарок и наказание.

– Как это что? Папа хотел уйти, а мама его вернула, – объяснила Ольга, злясь на равнодушие сестры.

– Ну и правильно.

– Нет, не правильно.

– А ты хочешь, чтобы у нас не было папы? Чтобы мы его не видели?

– Ты ничего не понимаешь, – сказала Ольга и заплакала – Наташа, сестра, ее не понимает. Ее никто не понимает.

Отец остался жить с ними, но Ольга чувствовала – его нет рядом. Как будто для них он уже умер, а живет где-то в другом месте. Этих мест, судя по регулярным скандалам, которые устраивала мать, было много.

Та женщина тоже не пропала, Ольга даже проследила закономерность – если отец в выходной брал в музей или в кино только ее, а Наташа оставалась дома, это означало, что они будут не одни. Ольге это нравилось и не нравилось. Нравилось, что отец выделяет ее, знает, что она ничего не расскажет матери. Не нравилось, что он будет разговаривать с женщиной. Перед тем как зайти в метро, отец должен был позвонить. Он звонил из телефона-автомата. Говорил долго. Точнее, не говорил, а только вставлял «да», «нет», «хорошо». На том конце провода шел нескончаемый монолог. Ольга успевала замерзнуть. Потом они ехали. Иногда не туда, куда собирались.