Ласковый убийца - [32]

— Хорошо, — подытожил Тотошин. — И помните, наш разговор должен оставаться в строжайшем секрете. Идите. Спасибо. Я рад, что не ошибся в вас.

Валерий с Ниной встали и направились к выходу.

— Да! — остановил их Тотошин. — Я забыл вам еще кое-что сказать. Может быть, это мелочь, но в нашем деле мелочей не бывает, — он оперся руками на край большого стола для совещаний, — вы знаете, что нашли ворту-у-у-битого?

В первый раз за все время беседы Каминская решилась поднять на министра глаза:

— Что-что? — тихо спросила она у стоявшего рядом Топоркова.

— В зеве у трупа, — так же тихо, не поворачиваясь в ее сторону и не шевеля губами, чтобы не обидеть Тотошина, объяснил Стреляный.

— Ворту-у-у-битого, — повторил Тотошин, — была обнаружена греческая монета "драма" достоинством в один рубль.

— С "Х" посередине, — покраснев от собственной смелости, поправила его Каминская.

— Не понял? — насторожился Топорков. — В каком это смысле?

Тотошин замялся — он не знал, как правильно отреагировать.

— Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, — произнес он строго.

— Не "драма", а "драхма", — объяснила Каминская. — Греческая монета "драхма".

— Спасибо за произведенную поправку, — с достоинством сказал Тотошин, — хотя, согласитесь, это не имеет принципиальной роли. Потому что не играет никакого значения. Ведь так?

— Извините, — опустив глаза, еле слышно сказала Нина.

— Ничего страшного, — добродушно рассмеялся Тотошин. — Страшное будет впереди…

Валерий и Нина вышли из министерского кабинета вместе. Стреляный пропустил Нину вперед, чтобы спокойно рассмотреть ее ноги.

"Ничего… Немного кривоваты, напоминают формой кронциркуль. Наверное, после занятий балетом она бегала в секцию конного спорта. Но, может быть, в этой милой кривизне скрыта некоторая приятность? Будет видно позже — всему свое время", — подумал он, а вслух спросил:

— Нина, позвольте, я подвезу вас до дома?

Нина смутилась:

— Да нет, спасибо. Я лучше на метро.

Топорков взглянул на часы:

— Метро начнет ходить еще нескоро. Сейчас три часа ночи.

— Да? — Каминская выглядела растерянной. — Ну… Если вам не трудно…

— Конечно, нет, — Валерий распахнул перед ней дверцу своего "Джипа". — Поедемте! Вы далеко живете?

— Рядом со Щелковской.

— Ого! У нас будет время поговорить, — воскликнул Топорков. Он повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места.

Они ехали по Садовому кольцу. Нина молчала. Внезапно она повернулась к Топоркову и, прищурившись, быстро спросила:

— Валерий! Можно я буду вас называть просто "Валерий"?

— Да, конечно, — торопливо ответил он.

— Валерий, что вы думаете об этом деле?

— Ну-у-у… — Топорков растопырил пальцы и неопределенно покрутил ими в воздухе. — Пока еще ничего не ясно…

— Монета, я так полагаю, предназначалась Харону? — Нина буквально сверлила Топоркова пристальным взглядом. Он смешался. В животе похолодело. В голове стали роиться мысли:

"Харону? Что это значит — Харону? Или Арону? Что это? Кличка? Оперативный псевдоним? Черт, я как чувствовал, что дело нечисто. Скорее всего, этот Арон — агент "Моссада". Политикой запахло?! Ну ничего! Нет такого задания, которое оказалось бы не под силу верному сыну Отечества Валерию Топоркову!"

* * *

БОЛТУШКО.

Алексей Борисович прибежал домой совершенно расстроенным. Надо сказать, что он не так уж часто изменял жене. Во всяком случае, не настолько, чтобы это было для него делом привычным. Его грызло острое чувство вины, и очень хотелось срочно во всем покаяться.

Но, к счастью, Нади не было дома, поэтому он решил в качестве наказания вымыть грязную посуду, оставшуюся после завтрака, и приготовить обед.

Собственно, приготовление обеда свелось к тому, что Болтушко почистил картошку и поставил на огонь. Суп Надя варила в большой кастрюле на всю неделю вперед, а в горшочке, найденном в холодильнике, было какое-то тушеное мясо — видимо, осталось со вчерашнего дня.

Когда с трудотерапией было покончено, Алексей Борисович вздохнул с облегчением — вроде как искупил свою вину, теперь каяться необязательно. Теперь надо было разработать план.

Самые разные мысли одолевали его. С одной стороны, передавать бандитам деньги — занятие не из приятных. Более того, довольно опасное.

Но не ехать же Марине самой — тут она была совершенно права. Значит, это должен сделать Алексей Борисович. На правах друга покойного. Ну, и не только… В общем, он должен позаботиться о семье Николая. Проявить себя как настоящий мужчина. Правда, не совсем понятно, почему Марина не хочет обращаться в милицию? Так ведь было бы гораздо проще. Ну да ладно — не хочет так не хочет. Ее дело. Деньги-то ведь — тоже ее. А он их только передаст — и все. Он не будет выслеживать бандитов, не будет воевать с ними — только передаст деньги. И сразу назад. Да! И сразу назад!

Болтушко воодушевился: вообще-то дело несложное. Он справится. Кинет им в лицо эту пачку, и все. И будет держаться гордо и независимо. А его глупые страхи и опасения — они необоснованны. Ничего с ним не случится. Но… Надо быть готовым ко всему.

Картошка закипела. Алексей Борисович посолил, сделал огонек поменьше и немного сдвинул крышку в сторону. Потом наморщил лоб, почесал в затылке и направился в комнату.