Ласковый голос смерти - [8]

— Ну зачем ты так, — упрекнула ее Эми. — И вовсе она не сумасшедшая.

— А по-моему, все к тому идет.

Я уставилась на них — неужели и впрямь никто не замечает, что я стою рядом? Или они хотят меня оскорбить?

— Больше ничего не надо, Аннабель? — спросила Линн, разбивая яйца на сковороду и поливая их коричневой жидкостью, чтобы ускорить процесс приготовления.

Я повернулась к кассе, открывая кошелек.

— Нет, — ответила я, чувствуя, как горят щеки.

— О черт, — послышалось за спиной.

Все замолчали. Протянув монету в один фунт, я взяла молоко и поспешно вышла, не глядя на столик и не глядя на Линн, хотя та крикнула мне вслед:

— Погоди, возьми сдачу!

Сводка от шефа пришла по электронной почте в половине десятого, как только в офис вернулась Кейт. За двадцать минут, прошедшие после сцены в кафетерии, я немного поплакала, умыла лицо в туалете и решила обо всем забыть. В конце концов, я и так знала, что все обо мне говорят. Впрочем, сплетничали обо всех, так что я не особо выделялась.

Кейт поставила позади меня чайник и откашлялась:

— Хочешь чая?

— Да, пожалуй.

Она явно надеялась, что я откажусь, но возможность отнять у нее немного времени доставила мне извращенное удовольствие. Чашка со стуком опустилась на мой стол. В чае оказалось слишком много молока, но хотелось пить, так что мне было все равно. Все-таки Кейт постаралась.

— Спасибо, Кейт. Превосходный чай, как раз на мой вкус.

В сводке обычно содержалось пунктов пять-шесть, на которые следовало обратить внимание, — случившиеся накануне преступления и серьезные происшествия: вооруженные ограбления, внезапные и подозрительные смерти, самоубийства. Особенно меня интересовали изнасилования и убийства — не пересек ли опасную черту кто-то из правонарушителей, которых мне полагалось контролировать? Я и так могла найти в системе все ночные преступления, но сводка экономила время, поскольку всегда включала самые серьезные случаи.

И — вот оно.

Подозрительная смерть

Примерно в 20.32 в пятницу патруль посетил один из домов по Ньюмаркет-стрит в Брайарстоуне. Соседка почувствовала сильный запах из дома и, войдя в жилище, обнаружила в гостиной разложившиеся останки. Предполагается, что умершая — 43-летняя женщина, жившая по данному адресу. Родственникам сообщили. На месте побывали представители отдела тяжких преступлений и, несмотря на продолжающееся следствие, пришли к мнению, что подозрительные обстоятельства смерти отсутствуют.

И все. Не знаю, чего я ждала — грома фанфар? — но передо мной было лишь безликое описание случившегося, составленное так, чтобы дать информацию одним и скрыть ее от других.

Бо́льшую часть субботы в соседнем дворе толпился народ. Перед моим домом припарковался микроавтобус экспертов, и, хоть я поговорила с первым появившимся патрулем, пришлось ждать весь день, чтобы меня надлежащим образом допросили.

Тошнота и шок от увиденного сменились раздражением — чего они так долго тянут? Я уже жалела, что не позвонила им сразу, а вломилась в дом, словно какая-нибудь Джессика Флетчер[2].

Обнаружив труп, я вернулась домой и захлопнула за собой дверь. Потом снова открыла, чтобы вышвырнуть кошку, и захлопнула дверь за ней. Подсунув ладонь под ее брюхо, я ощутила вместо мягкой шерсти что-то мокрое, холодное, склизкое.

Запах этой дряни пропитал мои руки, мои колготки, мою юбку. Черно-зелено-коричневая слизь походила на смесь красок на палитре, от нее несло тленом. Сбросив одежду прямо в кухне, я сунула ее в стиральную машину. Поставив температуру на шестьдесят градусов, я уже собиралась повернуть ручку включения, когда вдруг поняла, что, возможно, делать этого не стоит. Вдруг это улика, след?

Вот только чего?

Я вымыла душистым антибактериальным мылом и вытерла руки, но от них все еще воняло. Намочив бумажное полотенце, я выдавила на него немного голубого мыла и потерла ноги на случай, если эта дрянь добралась сквозь колготки до кожи.

Все это время я едва сдерживала тошноту, ощущая запах где-то в глубине глотки и то и дело кашляя.

Почувствовав наконец себя достаточно чистой, я позвонила в полицию.

— Полиция Кента, чем могу помочь?

— Я только что обнаружила в соседнем доме труп. Сильно разложившийся.

— Понятно, — ответил женский голос; я услышала, как она стучит по клавиатуре, вводя код 240В — «подозрительный труп». — Могу я узнать ваше имя?

— Аннабель Хейер.

Я отвечала на вопросы — адрес, номер телефона, подробности о том, что я видела (включенный свет), слышала (ничего), обоняла (вонь разложения) и обнаружила (тело в кресле), — пока не начало казаться, будто все это мне померещилось.

— Сегодня вечером мы очень заняты, — сказала женщина, — но к вам приедет первый освободившийся патруль.

Поднявшись наверх, я приняла душ, вымыла волосы и переоделась в чистое, но запах по-прежнему ощущался — намного слабее, но все же. Я выглянула в окно, но патруль так и не появился.

Заорала кошка, требуя, чтобы ее впустили, и, закрыв дверь кухни, я устроила Люси импровизированную ванну тут же в мойке. Мне уже доводилось купать кошек, и испытания, которые пришлось пережить, мало чем отличались от прежних. Люси в кровь разодрала мне руки, пока я терла ей спину и живот лучшим своим натуральным шампунем без добавок. Бо́льшую его часть мне удалось смыть. Я представила себе, как кошка вылизывает торчащую во все стороны шерсть, и этого хватило, чтобы к горлу вновь подкатил комок: запах все еще чувствовался, несмотря на то что Люси вымыли и вытерли вафельным полотенцем. Едва высвободившись, она стала в панике носиться по кухне, натыкаясь на мебель. Опасаясь за сохранность посуды, я открыла заднюю дверь, и кошка стрелой вылетела на улицу.