Ларец Зла - [115]
Через пару минут на сайте появился ответ на его сообщение:
Роберт, выбор, который ты должен сделать, заключается в разрешении следующей дилеммы: либо ты употребишь полученное тобой могущество на удовлетворение своих собственных желаний и стремлений и достижение тех результатов, которые кажутся тебе наилучшими, либо доверишь свою силу божественной воле Пути, не зная заранее, к чему тебя это приведет. Доверишься полностью, без оглядки, и смиренно будешь ждать исхода, даже предполагая, что этим исходом может стать твоя гибель.
Йуну можно победить только любовью. Даже ты, Единорог, не способен аккумулировать в себе любовь такой силы, которая изгонит их навсегда. Но тебе по силам разрушить их ближайшие планы. Ты прошел испытание эфира. Ты славно потрудился, мой мальчик. Но впереди тебя ждут еще более серьезные опасности и испытания. Будь готов к ним. Завтрашний день станет для тебя днем предпоследнего экзамена.
Сторож
Даже злые дети не делают с бездомными кошками того, что те люди сотворили со мной.
Меня впихнули в фургон, нацепили мне на голову глухой мешок и сделали укол в руку, от которого я надолго впал в беспамятство. Я пришел в себя, когда меня выволакивали из машины. Несколько минут мы находились под открытым небом, я это чувствовал. Руки мои были жестко стянуты за спиной нейлоновой веревкой. В какой-то момент мне показалось, что я учуял запах керосина, а потом взревели моторы и меня посадили в самолет.
Попытался было втолковать им, что я американский гражданин, но как только сказал это, один из них ударил меня двумя руками по ушам, да так сильно, что голова моя едва не взорвалась от болевого шока. Это страшно, когда тебя могут ударить, а у тебя завязаны глаза и ты не можешь знать заранее, с какой стороны и в какой именно момент последует нападение. С тех пор я помалкивал.
Я знал, что спецслужбы моей родной страны практикуют пытки, но не думал, что на это же способны граждане «цивилизованной» Америки.
Я не мог с уверенностью предположить, кто именно меня допрашивал, но точно знал, что во времена Элиота Несса[30] такое было немыслимо. Я даже не был больше уверен, что нахожусь на территории Соединенных Штатов, но точно знал, что люди, которые меня пытали, были американцами. Я слишком долго прожил среди них и научился безошибочно отличать их от представителей других народов.
Меня раздели донага, но мешок с головы не сняли и держали в комнате, где стоял такой холод, что у меня зуб на зуб не попадал. Я весь окоченел. Пенис мой съежился, а время от времени — я никогда не мог сказать заранее, когда именно это случится, — дверь в мою камеру с шумом раскрывалась и ее наполнял аромат женских духов. Потом я слышал женские голоса — они не говорили со мной, но осыпали меня унизительными насмешками и оскорблениями на английском и арабском. Они смеялись надо мной, издевались. Особенное удовольствие им доставляло унижать мое мужское достоинство.
Я замкнулся в себе, пытался таким образом спрятаться, закрыться от внешнего мира. Мне казалось, что это единственный способ пережить позор. Да, я передавал разведке из моей родной страны кое-какие американские секреты, но, во-первых, делал это исключительно ради спасения отца, во-вторых, черпал всю информацию из открытых источников… Я отказался превращать коллег в своих агентов, никого не шантажировал, не склонял к предательству и измене. Да, формально я нарушал американские законы, но в высшем смысле я был безгрешен перед Америкой.
Они этого не понимали, не хотели понять. Для них я был всего лишь «вонючий араб», которому каким-то чудом удалось получить доступ к исследованиям в области ядерной физики. Они поражали меня своим невежеством. Я изумлялся, как они не понимали, что даже с этим допуском я при всем желании не мог бы передавать своим секреты создания атомной бомбы и ядерного оружия. Да, я трудился в лаборатории, где проводились эксперименты по высвобождению огромной энергии, но это имело мало отношения к созданию оружия массового поражения.
Им было на все это плевать. Я был для них арабом и шпионом, больше они ничего не хотели знать обо мне. Я был врагом, который заслуживал, чтобы с ним обращались соответственно.
Я вслепую пытался научиться ориентироваться во времени, измерял свой пульс, но когда меня начинали пытать, он резко менялся, а потом я все равно терял сознание и обрывал свой неверный счет. Мне кажется, они подмешивали в еду какие-то наркотические вещества, которые дезориентировали меня в пространстве и времени.
Время от времени в камере включалась невыносимо громкая рок-музыка, которая сменялась затем гнетущей тишиной. Издевательства и насмешки продолжались. Когда меня допрашивали мужчины, это было просто больно, когда к ним присоединялись женщины, это было еще и адски унизительно.
Иногда в камере обнаруживался стул, на который можно было присесть, чтобы перевести дух и дать отдых ногам и спине. Но часто его прятали от меня. Иногда в камере появлялся спальный мешок, но и его часто забирали. Свои естественные нужды я справлял в грязном ведре, которое они постоянно переставляли с места на места, и я каждый раз на ощупь пытался отыскать его.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…