Лапти болотного князя - [26]

– Пороть придется тебя Данилка! Мозги вправлять! – в руках у него вместо слеги вжикнули прутья.

Отблагодарил нас дураков, называется. Мой друг просто опешил от такой перспективы. У него от неожиданности задрожал голос, и даже навернулись слезы на глазах.

– Я – княжеский сын. Меня, пороть нельзя.

– Тебя нельзя?… Еще как можно, – уверенно заявил Зенон. – Ну-ка гони сюда порты и жупан, и рассказывай. А где соврешь, там розгами получишь, – в руках спасенного вжикнули прутья.

– Клянусь говорить правду, и только чистую правду, – передавая, сапоги и штаны, а затем и расшитый кафтан, клялся Данила. Моя одежда осталась при мне.

Глава 9. Я есмь немой

Одни говорят, человеческая жизнь развивается по восходящей спирали, другие утверждают, что скачкообразно, вверх – вниз, как на качелях, а я считаю, что все это туфта. Каждый человек, кузнец своего счастья, каждый, как паук ткет собственную сеть жизненного успеха собираясь блюсти свой интерес, и ничей другой, ан часто выходит наоборот. Человек иногда так запутается, такая попрет непруха, что хоть стой, хоть падай, а хочешь вой на луну, но пройти минное поле или как раньше говорили, круги Дантова ада – надо. У человека не пасть крокодила, глотать без разбора все подряд, можно и подавиться.

Кто спрашивается, заставлял нас тащиться за тридевять земель через болота в Большие Кабаны и искать себе приключения на одно место. Где мы должны были сейчас быть? Там, возле кинооператора, под охраной милиционеров, рядом с красивыми женщинами и завидующими нам толпой наших сверстников, нежились бы в лучах непонятно как свалившейся на нас незаслуженной славы.

А где мы? На краю болота. Сидим теперь в плену у шизанутого Зенона-Наполеона и со страхом ожидаем, что он еще придумает и отмочит. А то, что придумает, можно было даже не сомневаться, про таких обычно говорят, у них – нестандартное мышление. На всякий случай у себя в кармане, я держал ножик с открытым лезвием.

А спасенный Зенон отобрал у Данилы красивую одежду княжеского отпрыска, и стал примерять ее на себя, а нам устроил форменный допрос.

– Так…с, рассказывай с самого начала, – приказал он к Даниле, который остался в одних трусах и носках.

Тот, печально вздохнул.

– С начала, так с начала, так бы и сказал. Итак, сначала Бог сотворил небо и землю, и сказал Бог: да будет свет и дал свет.

– Стой, стой…, тпру ты слишком далеко забрался, – перебил его Зенон, – ты давай ближе к нашим дням и не извращай факты. Что еще за веерные отключения и включения богом света?

– Значит, от рождества Христова?

– От тех дней, как ты попал сюда, – рассвирепел Наполеон. – И про женщин красивых не забудь. Итак…

Данила с беспокойством посмотрел на розги в руках Зенона. Пришлось мне заступиться за друга.

– Достопочтенный немой Зенон, позволь мне удовлетворить твое любопытство и провести по райским садам и кущам северной земли. Хотя наши нивы не столь плодородны как в долине реки Нил, но те цветы или вернее фрукт, что тебя интересует, вырастает именно здесь отменно прекрасным. Все подиумы конкурсов мира забиты нашими представительницами. А у нас…

– Ты можешь быть ближе к делу?

– Могу.

Слава богу, я раскусил этого немого Зенона. Это же обычный – бабник. Сколь не таись, не маскируйся, не привязывай свое бытие к субстанции духа, а сущность твоя все равно вылезет наружу. Я стал рассказывать.

– Мы с Данилой, снимаемся в кино, в историческом фильме, где нам достались незначительные роли. Есть там и красивые женщины, например Княгиня.

– О…, о…, мой юный друг, – застонал Зенон, – я слушаю дальше.

– Так вот, обычно в кино на первые роли берут отменных красавиц. Они сначала по конкурсу отбираются в кинематографический институт, чтобы и ножка, и мордашка, и бюст, все соответствовало эталону красоты, а потом их учат лет пять, как завлекать мужиков. Мужиков то много, а красавиц мало, вот и приходится их с экрана показывать, чтобы руками не лапали. Всем хочется прикоснуться к прекрасному, но удается только немногим. Обычно это главный режиссер, или главный герой, или какой-нибудь шустрый молодой каскадер. Они рядом с прекрасным цветком с утра до вечера толкутся, и иногда им удается сорвать один или два лепестка с дивной розы.

– Вау…, – завыл Зенон. – Доходчиво рассказываешь. Давай дальше, про вас.

– А чего про нас. У нас как у всех. Взяли княгиню на главную женскую роль, кто ее брал не знаю, но ей уже лет тридцать.

– Ну и что?

– Как что? Роза вянуть начала. Она сама чувствует, нервничает. Князь на нее не смотрит. Главный режиссер тоже, похоже нос воротит, только один каскадер Андрей слюни пускает, но его мнение никого не интересует.

– На фиг он никому не нужен, козлоящер, – подтвердил Данила.

Сбил мой дружок меня с мысли. Пришлось возвращаться к истокам.

– А мы вчера совершенно случайно оказались у нашего мэра, так вот у него в приемной сидит секретарша, клянусь тебе богоподобный Зенон, во всем подлунном мире, нет второй такой красавицы Катеньки. Кто хоть раз с ней столкнется, потом два дня, как кот опившийся валерьянки ходит. Вчера, как только главный режиссер и Князь ее увидали, они просто обалдели, – я решил немного расцветить эту сцену, – и тут же решили выбросить старую Княгиню на помойку. Только не знали, как это сделать!