Ланселот - [13]

И я послал следующее сообщение: 12 стуков, пауза, 20 стуков, пауза, 16 стуков, двойная пауза, 3 стука, пауза, 29 стуков.

Кто вы?

Я стучал с перерывом в одну секунду, понимая, что ей вряд ли удастся понять меня сразу, но я надеялся, что она возьмет карандаш и начнет подсчитывать.

Ответа не было.

Я повторил.

Ответа не было.

Я повторил еще раз.

Ответа не было.

Я проделал это десять раз и бросил.

Ну ничего, завтра я попытаюсь еще раз.

Я должен установить с ней контакт. В соответствии с моей теорией она может стать прототипом Новой женщины. Понятие «влюбленности» лишилось смысла. Но в будущем с Новой женщиной оно обретет его снова.

+++

Я вижу, тебе интересно. Я тебе еще не излагал свою сексуальную концепцию истории? Что ты улыбаешься? Я не шучу. Она охватывает как индивидуумов, так и человечество в целом.

Сначала был Романтический период, когда люди «влюблялись». Затем наступил сексуальный период, в котором мы сейчас и живем, когда мужчины и женщины совокупляются с такой же неразборчивостью, как бабуины или персонажи мыльной оперы.

Потом произойдет какая-нибудь катастрофа. Я это нутром чувствую. А может, уже произошла? Ты не заметил чего-нибудь необычного там, «снаружи»? Я заметил, что врачи, охранники и обслуга — которые вроде как должны быть здоровыми, в отличие от нас, больных, — подавлены, мрачны и встревожены, словно случилось нечто ужасное. Так уже случилось?

Так вот, значит, катастрофа — да, я уверен, — и не важно, произошла она уже или нет: война, атомная бомба, пожары или просто постепенный упадок и гибель. Большинство людей погибнет или продолжит существование в виде живых трупов. И вернется хаос и запустение.

Ты веришь, что в снах нам может являться будущее? Между прочим, так утверждается в твоей Библии. Я раньше не верил в это, но позавчера мне приснился сон, который я никак не могу забыть. В нем не было Бель-Айла или каких-то событий из моей прошлой жизни — мне приснилось будущее. Ни секунды в этом не сомневаюсь. Я жил в заброшенном доме среди каких-то руин в призрачном городе, напоминающем окраины Лос-Анджелеса, которые описывает Рэймонд Чандлер.

Я был в комнате и как-то странно обездвижен. Не знаю, почему, но я не мог двигаться. За окном виднелись деревья, машины и другие дома, но все сковала неподвижность. Царила полная тишина. Тем не менее в доме я жил не один. В соседней комнате кто-то был. Какая-то женщина. Я явственно ощущал ее присутствие. Откуда я знал, что это женщина? Этого я объяснить не могу, просто я это знал. Может, дело было в том, как она там двигалась. Ты замечал, как двигаются женщины — не важно, чем они занимаются, уборкой или чем-нибудь другим? Совсем не так, как мужчины. Дома они чувствуют себя именно как дома, потому что дом — это их продолжение.

Она вышла на улицу. Мы устроили пикник, сидя на откинутом заднем борту грузовика. Вокруг уже не было запустения. От наших ног вниз уходил обрыв, дальше — синь океана. Поднялся ветер, и донесся звон, словно, тронутые дуновением, зазвонили колокольчики карийона.[32] После тяжелого труда мы были усталыми и голодными. Ели молча, глядя друг на друга. Впереди нас ждала еще масса дел. Мы творили новую жизнь. Это был уже не Дикий Запад и не фронтир,[33] мы создавали новую жизнь с нуля. Мы не думали ни о «любви», ни о «сексе», но лишь о том, чтобы создать эту новую жизнь. И мы знали, что делаем.

Новая женщина выжила после катастрофы и гибели миров — в точности как моя соседка. Худшее, что могло с ней произойти, произошло. Худшее, что могло произойти со мной, — тоже. Нам обоим удалось выжить.

А что остается делать уцелевшим?

Тук.

Нет ответа. Может, ей и не удалось уцелеть. Насчет катастрофы я куда более уверен, чем насчет того, что соседка после нее уцелела.

3

Ты спрашивал меня, что я ощутил, узнав о неверности Марго. Да, это действительно очень важно, если хочешь понять то, что произошло потом.

Прежде всего ты должен знать, что я не испытал обычных, как бы положенных в таких случаях чувств — таких как потрясение, гнев и стыд. Согласен, такое открытие влечет за собой некий ужас, но в основе этого ужаса кроется странное чувство предвкушения.

Могу это сравнить только с тем, как я обнаружил, что мой отец жулик. Это было очень давно. Я был ребенком. Мама собиралась пойти в магазин и послала меня взять немного денег из его ящика с носками. Пару лет уже он занимал политический пост — в комиссии по социальным гарантиям при «реформистской» администрации. Его обвиняли в разбазаривании государственных средств и получении взяток от местных фондов. Но мы, конечно же, были уверены, что это не может быть правдой. Мы были честными людьми. Никакого отношения к Лонгам мы не имели. Пусть мы лишились состояния, пусть Бель-Айл чуть не в развалинах, но мы достойные люди, у нас честное имя. Много было разговоров о грязных выборах. Я говорила тебе, Мори, не суйся ты в эту грязь! (это моя мать). Обычная история — грязные политики марают человеку его честное имя. Но честь семьи одерживает верх, и враги посрамлены. И вот я открываю ящик для носков и обнаруживаю там не десять, а десять тысяч долларов, небрежно засунутых под носки с ромбиками.