Ландскнехт шагает к океану - [5]
Ян с тоской глядел на угольно-чёрную, не освещённую середину реки. Туда, на стремнину, не дотягивались кровавые ручьи, текущие с городских улиц, там не плавали трупы сброшенных с береговых укреплений. Чистота и прохлада манили неудержимо и безнадёжно.
Сзади совсем рядом раздались пьяные крики. Ян затравленно огляделся и тут вдруг, совсем недалеко, заметил лодку, приткнувшуюся к берегу.
При его торопливом приближении из лодки с писком полезли крысы. Одна особенно крупная тварь, вскочив на борт и выгнув спину, негодующе-угрожающе заверещала на Яна. Ну уж, после всего, чего он нагляделся за сегодня, это слишком! Перекувыркнувшись в воздухе от мощного удара, наглая крыса шлёпнулась в прибрежную грязь и, уже не мешкая, бросилась догонять товарок. На том месте, где ещё недавно стоял «гордость и краса протестантского мира», и ей, и всей многотысячной компании, шнырявшей по улицам и подвалам, давно заготовлено роскошное пиршество.
Ян заглянул внутрь лодки. Так и есть. До его вторжения серые плотно закусывали каким-то страдальцем и мало что от него оставили. Неясно было: здесь его прикончили и бросили зачем-то в лодку, или издалече приплыл он в компании своих пожирателей, умер сразу, или крысы терзали ещё дышащего. Тут же, в останках, копошились, попискивая, розовые, ещё голые и слепые крысята. Ян, не мешкая и менее всего думая о прежнем хозяине лодки, выгреб за борт всё кроме вёсел и оттолкнул лодку от берега.
Ян грёб, что было сил, стараясь ни о чём не думать и, только выйдя на стрежень, вдруг понял, что его смущало.
Да, сегодня Магдебург был гигантской бойней, но ведь только эпицентром смертоубийств. Убивали сегодня, да и вчера, да и ранее, на всём протяжении Эльбы — что вверх, что вниз по течению — убивали и на её притоках, да и на других германских реках и озёрах. И трупы, и ещё живых сбрасывали в воду.
Ещё два года назад, во время первого победного марша католиков к морю, целые селения по Эльбе и Везеру садились в лодки и отплывали на север. Хорошо, если хотя бы каждый десятый спасся — остальные все здесь, на дне. Значит, в реке не вода — кровь пополам с трупным ядом.
И с каждым новым гребком он неуклонно приближается к большинству на дне.
Сейчас только Ян увидел то, что впопыхах не заметил, торопясь отчалить. Дно, то ли прогнившее, то ли прорубленное, то ли прогрызенное, обильно пропускало воду.
Разложившиеся, обсосанные речной живностью трупы тянули к нему свои костлявые пальцы, и Яна вместе с дырявым корытом, на котором он наивно полагал спастись, заглатывала — нет не вода, но кровь, от которой он тщетно убегал и от которой ему уже никуда и никогда не убежать... Нет!
III
«Испанец» горел, выбрасывая клубы смолистого дыма в безмятежную голубизну небес. Огонь с ленцой облизывал крепкие двери крюйт-камеры, как бы размышляя: идти на свидание со своим любимым лакомством — порохом — либо растянуть удовольствие.
В трюме Михель наконец-то совладал с последним хитроумным запором и, отшвырнув крышку, замер в восхищении. Золото! Погрузив руки почти по локоть, Михель лихорадочно соображал — что же делать? Звать товарищей, бесплодно обшаривающих каюты и кубрики, — значит делиться, с другой стороны — ему столько не унести и не спрятать. А тут ещё чёртов корабль: вот-вот расколется, отправив меньшую свою часть к небесам, большую — на дно. Михель знал, что решение есть и оно близко, как вдруг... истошный крик вырвал его, словно воздушный пузырь, из обволакивающей пучины сна и вынес на поверхность убогой реальности.
IV
Вопил как резаный тот юнец, сосед, Ян, чёрт его забери!
— Не надо крови, не надо крови! — сейчас он уже хрипел, переходя на шёпот.
— Не надо крови?! Будет тебе сейчас кровь. Умоешься! Люди добрые, это ж надо — оборвать на таком месте!
Уже приведя в роковое движение занесённый кулак, Михель заглянул в побелевшее от напряжения, покрытое обильным потом — это на таком-то холоде, — в сущности, ещё мальчишеское лицо, и что-то внезапно перевернулось в нём. В лицо Яна не врезался кулак — на него осторожно легла раскрытая ладонь.
— Ну что ты, что ты, успокойся, — Михель поразился своему голосу, определённо переставая узнавать его.
Бредивший Ян, словно и кричал-то для того, чтобы кто-нибудь положил прохладную, да что там прохладную — ледяную — ладонь на его горящий лоб.
Михель оглянулся. Только громила-гарпунёр поднял кудлатую голову, в неверном свете жировика разглядел своего недруга, пробурчал какое-то проклятие, погрозил огромным кулачищем и рухнул обратно, тут же захрапев.
Остальные, вымотанные до предела на диком холодном ветру, под непрерывным градом летящих с океана солёных брызг и сыпавшегося с небесных хлябей мокрого снега, люди застыли в глубоком, почти мертвецком сне, пытаясь набраться сил для завтрашнего, такого же серого, холодного, безрадостного дня. Спят без снов, лишь там, в глубине каждого, неслышно извивается гложущий червяк страха — перед штормом, ледяными горами, бродящими в тумане, обезумевшими ранеными китами, морскими разбойниками, подстерегающими по пути на Север и с Севера. Но прежде всего — страх перед тем моментом, когда сильная рука бесцеремонно начнёт тормошить за плечо и грубый, просоленный и прокуренный, как у всех здесь, голос позовёт наверх. Поэтому старые моряки так дорожат сном и могут выспаться в ревущий ураган. Михель усмехнулся — а ведь ему приходилось частенько отдыхать в траншее, под непрерывным градом вражеских бомб, когда близкие разрывы подбрасывают чуть ли не на полфута вверх. А вот в море и он, и так же непривычный к морю и чем-то страшно напуганный Ян спят плохо.
Устав от затяжной, бессмысленной и кровопролитной Тридцатилетней войны, ландскнехт Михель решил оставить поля сражений и вступить в вольное братство морских разбойников. Для этого он нанимается матросом на китобойную шхуну. Осваивая новое для себя ремесло китобоя и попутно, против собственной воли, искренне привязавшись к юному ученику шкипера Яну, страдающему категорическим неприятием вида крови, Михель тем не менее вынашивает планы захвата судна. Но страшные воспоминания о проклятой войне не оставляют бывшего наёмника, и выбор у него остаётся только один... Роман «Морской наёмник» — заключительная часть дилогии известного писателя Сергея Удота о похождениях бравого ландскнехта Михеля.
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.