Ламия, Изабелла, Канун святой Агнесы и другие стихи - [16]

От треугольных башен золотых

И обелисков бронзовых у входа

190 До всех бессчетных стен и галерей,

Лучистых куполов, колонн и арок

Кроваво-красным светится огнем,

И занавеси облаков рассветных

Пылают багряницей; то внезапно

195 Затмятся окна исполинской тенью

Орлиных крыл, то ржаньем скакунов

Покои огласятся. В кольцах дыма,

Которые восходят к небесам

С холмов священных, ощущает бог

200 Не аромат, но ядовитый привкус

Горелого металла. Оттого-то,

До гавани вечерней доведя

Усталое светило и укрывшись

На сонном западе, дабы вкусить

205 Блаженный отдых на высоком ложе

И мелодическое забытье,

Не может он отдаться безмятежно

Дремоте, но угрюмо переходит

Шагами грузными из зала в зал,

210 Пока его крылатые любимцы

По дальним нишам и углам дворца

Прислушиваются, теснясь в испуге,

Как беженцы за городской стеной,

Когда землетрясенье разрушает

215 Их бастионы, храмы и дома.

Как раз теперь, когда Сатурн, очнувшись

От ледяного сна, за Тейей вслед

Ступал сквозь дебри сумрачного бора,

Гиперион, потемкам оставляя

220 Владеть землей, спустился на порог

Заката. Двери солнечных чертогов

Бесшумно отворились, - только трубы

Торжественных Зефиров прозвучали

Чуть слышным, мелодичным дуновеньем,

225 И вот, как роза в пурпурном цвету,

Во всем благоуханье и прохладе,

Великолепный, пышный этот вход

Раскрылся, как бутон, пред богом солнца.

Гиперион вошел. Он весь пылал

330 Негодованьем; огненные ризы

За ним струились с ревом и гуденьем,

Как при лесном пожаре, - устрашая

Крылатых Ор. Пылая, он прошел

Под сводами из радуг и лучей,

235 По анфиладам светозарных залов

И по алмазным лестницам аркад

Сияющих, - пока не очутился

Под главным куполом. Остановясь

И более не сдерживая гнева,

240 Он топнул в бешенстве, - и весь дворец

От основанья до высоких башен

Сотрясся, и тогда, перекрывая

Протяжный гром могучего удара,

Воскликнул так: "О сны ночей и дней!

245 О тени зла! О барельефы боли!

О страшные фантомы хладной тьмы!

О призраки болот и черных дебрей!

Зачем я вас увидел и познал?

Зачем смутил бессмертный разум свой

250 Чудовищами небывалых страхов?

Сатурн утратил власть; ужель настал

И мой черед? Ужели должен я

Утратить гавань мирного покоя,

Край моей славы, колыбель отрад,

255 Обитель утешающего света,

Хрустальный сад колонн и куполов

И всю мою лучистую державу?

Она уже померкла без меня;

Великолепье, красота и стройность

260 Исчезли. Всюду - колод, смерть и мрак.

Они проникли даже и сюда,

В мое гнездо, исчадья темноты,

Чтоб мой покой отнять, затмить мой блеск,

Похитить власть! - О нет, клянусь Землей

265 И складками ее одежд соленых!

Мне стоит мощной дланью погрозить

И затрепещет громовержец юный,

Мятежный Зевс, и я верну назад

Трон и корону - старому Сатурну!"

270 Он смолк; поток других угроз, готовых

Извергнуться, застрял в гортани. Ибо,

Как в переполненном театре шум

Лишь возрастает от призывов: "Тише!"

Так после этих слов Гипериона

275 Фантомы вкруг него зашевелились

Озлобленней. Подул сквозняк. От плит

Зеркальных, на которых он стоял,

Поднялся пар, как от болотной топи.

И судорога страшная прошла

280 По мускулам гиганта, - как змея,

Обвившаяся медленно вкруг тела

От ног до шеи. На пределе сил

Он вырвался из давящих колец

И поспешил к восточному порталу,

285 Где шесть часов росистых пред зарей

Провел, дыханьем жарким согревая

Порог Восхода, очищая землю

От мрачных испарений - и дождем

Их низвергая в струи океана.

290 Горящий шар светила, на котором

Он совершал с востока на закат

Свой путь по небу, был закутан в ворох

Туч соболиных, но не вовсе скрыт

Глухою темнотой, - а прорывался

295 Светящимися линиями дуг,

Зигзагов и лучей по всей широкой

Окружности эклиптики - старинным

Священным алфавитом мудрецов

И звездочетов, живших на земле

300 Впоследствии и овладевших им

Трудами вековых пытливых бдений:

Те знаки сохранились и теперь

На мраморе расколотом, на черных

Обломках камня, - но забыта суть

305 И смысл утрачен... Этот шар огня

Стал расправлять при появленье бога

Сияющие крылья. Из потемок

Являлись, друг за другом восходя,

Их перья серебристые - и вот

310 Простерлись, озаряя поднебесье.

Лишь самый диск светила пребывал

В затменье, ожидая приказанья

Гипериона. Но напрасно он

Повелевал, чтоб вспыхнул новый день.

315 Не подчинялись больше божеству

Природные стихии. И рассвет

Застыл в начальных знаменьях своих.

Серебряные крылья напряглись,

Как паруса, готовые нести

320 Светило дня; раскрылись широко

Ворота сумрачных ночных пространств.

И, угнетенный новою бедой,

Склонился некогда неукротимый

Титан - и по гряде унылых туч,

325 По кромке дня и ночи он простерся

В свеченье бледном, в горести немой.

Склонясь над ним, глядели небеса

Сочувствующими очами звезд,

И вдруг донесся из ночных глубин

330 Проникновенный и негромкий шепот:

"О самый светлый из моих детей,

Сын Неба и Земли, потомок тайн,

Непостижимых даже мощным силам,

Тебя зачавшим, - отчего и как

335 Находит это тихое блаженство

И сладость содроганий, я не знаю.

Но все, что рождено от этих таинств,

Все образы, все видимые формы

Лишь символы, лишь проявленья скрытой,

340 Прекрасной жизни, всюду разлитой