Ламентации - [17]

— Да какая разница? Здесь за кражу буханки хлеба могут руку отрубить.

— Зато мужья не бьют жен, — вставила Джулия, рассудив, что Чип туповат.

Чип, поймав ее взгляд, отхлебнул для храбрости еще бурбона, а Трикси, которую позабавило, что Джулия напугала ее мужа, поправила темные очки и улыбнулась.

— Знаешь, что у нас с Трикси смешанный брак? — обратился Чип к Говарду.

— Правда?

— Угу. Я поляк, а она королева плантаций.

— Я никогда не жила на плантации, — огрызнулась Трикси.

— Но ты ведь с Юга — настоящая зеленоглазая флоридская красотка, что в одном купальнике скачет верхом по пляжу, — мечтательно протянул Чип. — Мне пришлось купить лошадь, чтобы Трикси согласилась выйти за меня.

— Чертова лошадь, я так по ней скучаю! — вздохнула Трикси.

Чип тем временем нюхал графин с оливковым маслом. Он сбрызнул изумрудной жидкостью кусочек хлеба и не спеша, с удовольствием прожевал. Между тем от Джулии не укрылось, что Говард разглядывает Трикси точно так же, как английские мужья на рождественской вечеринке, и жгучая боль разочарования пронзила ее.

— Ну и ну! — ахнул Чип. — Вкусный у вас хлеб!

Трикси взяла у него из рук корочку, попробовала.

— Дело не в хлебе, милый, а в оливковом масле. Вкус у него особенный!

Ламенты дали Ховитцерам в дорогу оливкового масла, и новые друзья клятвенно пообещали друг другу встретиться еще, пусть Говарду и не очень понравилось, что пьяный Чип на прощанье полез обниматься.

— Правда, красавица? — спросила Джулия.

Они лежали в постели, потушив свет. Ночь стояла прохладная, сквозь открытые окна спальни было слышно, как муэдзин созывает на вечернюю молитву, догорали последние алые отсветы заката.

— Так себе, — ответил Говард. Джулия молчала, и он почувствовал, что допустил промах. — Ну, — выдавил он с запинкой, — пожалуй, ничего, в американском духе.

— Говори прямо, Говард, — велела Джулия слабым голосом, и Говард осознал свою ошибку. Нельзя было врать о Трикси Ховитцер, чья красота бесспорна. И Говард попытался загладить оплошность:

— Родная, она кажется красавицей, но увидишь ее без косметики — наверняка умрешь от страха… А ты и без всякой косметики хорошенькая.

— Ты льстишь.

— Нет, — настаивал Говард, — честное слово.

В знак примирения Джулия пожала под одеялом его руку. И все же Говард не мог простить Ховитцерам, что рядом с ними Ламенты беззащитны и, хуже того, невзрачны.

Несмотря ни на что, Джулия рада была найти подругу поинтересней миссис Мак-Кросс. Через несколько дней она позвала Трикси в арабский квартал за покупками.

— Рыться в хламе — это не по мне. Может, сходим в музей?

— Но это же настоящий Восток! — отвечала Джулия.

Раз Трикси робеет, пришло время призвать на помощь свой дух приключений. Итак, Джулия повела свою боязливую подругу в шумное сердце старого города — торговцы, разносчики, детский гомон, — и вот несколько красивых юношей с любезными улыбками вызвались сопровождать их. В глазах Трикси сверкнул интерес.

— Может, наймем одного из этих красавцев?

— Не надо, — поспешно отказалась Джулия. — Я хорошо знаю город.

— Не сомневаюсь, — заверила Трикси, — но почему бы не взять одного с собой?

— Потому что он будет нас водить весь день и заведет к своему дяде, торговцу коврами, — объяснила Джулия. — И тут же испарится, а дядя от нас не отстанет, пока не напоит чаем и не убедит купить что-нибудь ненужное!

Подруги пробирались через лабиринт улиц. Трикси ковыляла на шпильках, жалуясь, что умирает без бурбона. Миновали «Манхэттен-клуб», так и не решившись зайти — а вдруг снова нагрянут английские жены?

Джулия завела Трикси в глубь арабского квартала, где им попалось еще одно небольшое кафе. Бородатые старики в тюбетейках шептались за столиком в углу. Подруги вторглись в их святилище — в широкополых шляпах, с незакрытыми лицами, — сели отдохнуть за столик, и старики умолкли и впились в них взглядами.

— Не нравится им, что мы здесь, — буркнула Трикси.

— Не повезло нам, — ответила Джулия. — Зато мы заплатим.

Двое стариков, размахивая руками, обратились к хозяину за стойкой.

— Пойдем отсюда, — сказала Трикси.

— Из-за того, что мы женщины? — спросила Джулия.

— Из-за того, что я хочу бурбона, — ответила Трикси.

Хозяин кафе уже утихомирил стариков. Перекинув через плечо салфетку, он подошел к столику, где сидели подруги, и произнес несколько слов по-арабски.

— Простите, — начала Джулия. — Parlez-vous français?[5]

Но хозяин кафе продолжал сердито говорить по-арабски. Трикси и Джулия собрались уходить, и вдруг услышали голос:

— Мадам, рад снова видеть вас! — Перед ними стоял мужчина в белом костюме. Он повернулся к Трикси, приподнял шляпу и взял на себя труд успокоить хозяина кафе. — Он говорит, что женщины не должны здесь появляться без провожатых, — он широко улыбнулся, — но, как видите, я это недоразумение уладил.

Кровь бросилась Джулии в лицо.

— Мы в любом случае уже уходим.

— Я пока не ухожу. — Трикси пожирала незнакомца глазами.

— Ты же хотела бурбона, — напомнила Джулия.

Трикси улыбнулась:

— Я передумала.

Господин в белом, не теряя времени, представился: Мубарес, предприниматель из Саудовской Аравии, торгует кухонной посудой. Джулия не взяла предложенную визитку, но ее тут же прикарманила Трикси.