Лаковая ширма - [7]

— Подонок следил за нами от самого чайного заведения! — продолжал возмущаться Цзяо. — Почему он выбрал именно нас? Неужели считал, что мы поддадимся на шантаж?

— Не думаю. Он, как мне кажется, из тех, кто целиком полагается на свою смекалку, а физического насилия боится смертельно. Ну, хватит о нем. Больше он к нам не явится. Да, к слову, ты только что упомянул о чайной, и я тут же вспомнил обрывок подслушанного там разговора — насчет таинственного самоубийства некоего торговца шелком по имени Гэ. Давай-ка прогуляемся до суда и послушаем, в чем там дело. Дневное заседание должно вот-вот открыться.

— Вы же в отпуске, судья! — укоризненно воскликнул Цзяо.

— Верно, — отозвался Ди с мрачноватой усмешкой. — Однако признаюсь, мне бы хотелось поближе познакомиться с деяниями моего коллеги Дэна, не вступая с ним в прямой контакт. К тому же я сам часто председательствую, и сейчас мне представляется редкая возможность взглянуть на это, так сказать, со стороны. Для тебя это тоже небесполезно, друг мой, так что — вперед!

За конторкой управляющий в поте лица готовил расчет для четверых отбывающих торговцев. Голова его была обвязана полотенцем, и он старательно щелкал костяшками счётов. Однако, несмотря на занятость, он не упустил случая заметить Шэню, что, будь на то желание господина, специально оборудованная площадка для фехтования позади храма Бога войны всегда к его услугам.

— Благодарю, — сдержанно ответил Ди, — но предпочитаю довольствоваться удобствами, предоставляемыми вашей гостеприимной гостиницей.

Они вышли на улицу. Продвигались медленно, потому что дневная жара несколько спала, и толпа сделалась гуще. Правда, когда они пересекли открытую площадку перед судом, у ворот никого не оказалось. Очевидно, судебное заседание началось, и все желающие уже собрались в зале для заседаний.

Они прошли под каменной аркой ворот с неизменным гонгом для оповещения о начале слушания. Четверо сидевших на скамье стражников проводили их безразличными взглядами. Они торопливо пересекли пустую приемную и оказались в сумеречном зале. Издалека доносился монотонный голос: зачитывали заключение по рассматриваемому делу.

Ди и его помощник остались стоять возле входа, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Поверх голов они увидели возвышение с покрытым алой тканью столом. За ним восседал судья Дэн в роскошном судейском облачении из переливающейся зеленой парчи и в высоком черном головном уборе с загнутыми краями, торчащими по обе стороны головы наподобие крыльев.

Изредка подергивая жиденькую бороду, Дэн, казалось, был целиком поглощен изучением лежавшего перед ним документа. Возле его кресла, спрятав руки в широкие рукава, стоял советник Бань. За более низкими столиками по обе стороны от судьи расположились два писца. Позади того, что справа, стоял явно старший по рангу седовласый человек и громко зачитывал текст показаний. Стену за возвышением закрывал тяжелый темно-фиолетовый занавес с затейливо вытканным на нем символом проницательности — золотым единорогом.

Судья Ди продвинулся вперед и смешался с толпой. Он приподнялся на носках, и ему стали видны четыре стражника. С цепями, клещами, дубинками и прочими принадлежностями своего вызывающего ужас ремесла, они стояли неподвижно перед возвышением, лицом к присутствующим. Чуть поодаль, поигрывая тяжелым кнутом, стоял их начальник — приземистый человек с курчавой жидкой бородой и свирепым лицом.

Как обычно, вся обстановка в зале суда была рассчитана на то, чтобы внушить трепет перед всемогуществом закона и роковыми последствиями для того, кто посмеет его нарушить. Любой — будь то бедняк или богач, старец или юнец, преступник или жертва — обязан был преклонить колени, беспрекословно сносить грубые окрики стражей и по приказу судьи мог быть тут же подвергнут жестоким пыткам или избиению плетьми.

Согласно закону каждый представший перед судом считался виновным до тех пор, покуда не предъявит убедительных доказательств своей непричастности к преступлению.

— Мы пропустили совсем немного, — шепнул Ди своему спутнику. — Писец зачитывает новое установление одной из торговых гильдий и, кажется, уже добрался до последнего параграфа.

Вскоре писец действительно умолк, и судья, подняв голову, провозгласил:

— Вы только что выслушали представленный гильдией мастеров по металлам и утвержденный нами устав. Возражений нет? — Он обвел взглядом аудиторию, и Ди поспешно пригнулся. Возражений не последовало, и Дэн объявил новый устав принятым.

Тяжелым молотком из полированного бруска каменного дерева, красноречиво называемым «Внушающий ужас», он ударил по столу, тем самым объявляя о начале следующего разбирательства. Вперед выступил здоровяк средних лет, с заметным брюшком, в белом траурном одеянии и опустился на колени.

— Ближе! — рявкнул начальник стражи, и проситель придвинулся к самому подиуму.

— Кто это? — тихо спросил Ди, толкая в бок соседа.

— Не узнал, что ли? — отозвался тот. — Это банкир Лэн Цзянь. Он компаньон старого Гэ Чжиюаня, того самого торговца шелком, который прошлой ночью покончил с собой.

— Понятно. А почему на нем белая одежда?