Лакей Богов 1 - [5]

— У меня к тебе дело есть. Я хотел передать тебе это.

С этими словами он протянул блокнот. Тот оказался сделан из сложенной гармошкой и скреплённой японской бумаги 9, что указывало на солидный возраст, и с довольно грязной обложкой.

— Что это?.. — спросил сомневающийся Ёсихико, и старик опустил добродушный взгляд на блокнот.

— Вещь, которую доверил мне Тосимасу. Много чего произошло, и в конце концов мы сошлись на том, что её надо отдать его внуку.

Ёсихико не очень понял эти слова. Если дед доверил ему эту вещь, значит, изначально она принадлежала деду?

— Уверен, ты замечательно сгодишься на эту роль. Остальное тебе объяснит лис.

Пока Ёсихико недоумевал от неожиданного подарка, старик с почему-то сияющим лицом сказал эти слова, затем вдруг попрощался, развернулся и пошёл.

— Э… а… постойте! — бросил Ёсихико вслед одетой в синее кимоно спине, но старик шёл на удивление быстро и не стал оборачиваться. — П-подождите, пожалуйста! Скажите хотя бы ваше имя…

Следуя за стариком, он зашёл за угол здания, после чего изумлённо замер на месте.

— Э…

Кимоно старика только что было прямо перед ним, но бесследно исчезло за какие-то мгновения. Перед глазами простирались лишь привычные жилые кварталы. Он сбежал в какой-то переулок?

— …Какой-то одноклассник или однокурсник деда?

Судя по его возрасту, это весьма вероятно, но кто он — всё ещё неясно.

Ёсихико ненадолго растерялся, но понял, что вернуть блокнот не получится, и вздохнул. Как бы ему ни хотелось отдать его, хозяин уже куда-то исчез.

Обложка блокнота отделана весьма изысканной и неплохо изготовленной тканью, которая под разными углами казалась то бирюзовой, то салатовой. Ёсихико заглянул внутрь и увидел, что треть страниц уже исписана.

— …Что это?

На каждом листе чернело по строчке текста, написанного кистью, и поверх которого красовалась кропотливо оформленная красная печать. Однако ни одно из слов, написанных на страницах — «Синацухико-но-ками», «Аменокухидзамоти-но-ками», «Хинатеринукатабитиоикотини-но-ками» и так далее — Ёсихико не узнал, и они казались ему похожими на шифровку.

— Ни единого слова не понимаю…

Слова напоминали мешанину иероглифов, и их прочтение не вносило никакой ясности. Предполагая, что это какие-то имена или же нечто вроде древнего иероглифического письма, Ёсихико с кислым лицом листал страницы. Когда он пролистал где-то треть, начались чистые листы, ослепляющие своей белизной.

Ёсихико закрыл блокнот и вздохнул. Все эти наборы заковыристых иероглифов никак не объясняли ему смысл блокнота. Почему у его деда была такая вещь?

— Пойду-ка домой…

Подумав о том, что кто-то из родных может опознать блокнот, Ёсихико растворился в толпе идущих с работы людей и направился к дому.

Часть 2

Дома у Ёсихико, помимо его самого, жили родители, младшая сестра и, до прошлого года, дед. Бабушка Ёсихико неожиданно скончалась от проблем с сердцем, когда тот учился в старшей школе, после чего отец забрал деда к ним домой для ухода. Дед был тихим, спокойным человеком, приходившим к пониманию со всяким без лишних слов, и Ёсихико всегда считал его очень располагающим к себе. По всей видимости, дед разделял чувства Ёсихико. Он часто делился с внуком секретами, перед каждым матчем и походом делал обереги от дождя, при простудах добродушно поил его фирменным гоголь-моголем. Каждый день он молился в святилищах. Порой Ёсихико ходил вместе с ним к храму Онуси, а иногда дед уходил в неспешное паломничество.

Весть о том, что деда госпитализировали с кровоизлиянием в мозг, настигла Ёсихико примерно в то же самое время, когда он потерял свой бейсбольный дом.

Дед не приходил в сознание, и лечащий врач сказал, что возраст есть возраст и нужно готовиться к худшему. Таким образом, Ёсихико пришлось в очередной раз столкнуться с тем фактом, что порой то, что всегда было рядом и воспринималось как само собой разумеющееся, в один день может неожиданно пропасть.

Когда Ёсихико позвонили и сообщили о смерти деда, небо, словно назло, было совершенно ясным.

В тот день он, чувствуя себя словно на иголках в стенах офиса фирмы, во время обеденного перерыва сбежал в парк и заталкивал в себя купленные в супермаркете рисовые шарики.

Услышав новость, он, не убирая телефон от уха, посмотрел в бесконечное синее небо над головой.

И эта беспощадная красота оборвала последнюю туго натянутую ниточку упорства, остававшуюся в душе Ёсихико.

Ёсихико приоткрыл глаза, когда ему послышался голос сестры, выходившей из дома. На мгновение реальность и сон смешались, и ему пришлось ещё раза три моргнуть, пока он не осознал, что находится у себя в комнате.

На часах половина девятого утра. Его младшая сестра, всё ещё учившаяся в университете, в это время уходила на первую пару. В отличие от брата, интересовавшегося лишь бейсболом, она в своё время даже состояла в школьном совете, где её хорошо знали и учителя, и родители других школьников. Кроме того, она не гнушалась и работы по дому, однако по причине твёрдости характера ни во что не ставила старшего брата.

— Ёсихико-о, ты встал?

Сегодня на работу не надо, и Ёсихико вновь устроился поудобнее, чтобы вернуться ко сну, однако до его ушей с балкона донёсся голос матери — видимо, она развешивала сушиться вещи.