«Лахтак». Глубинный путь - [160]

Прошло несколько минут, и все стихло.

Самборский вскочил на ноги. Я сделал то же самое и увидел, что навстречу нам, вытирая ладонью окровавленную голову, бежит Кротов.

— Что случилось? — бросился к нему Самборский. — Вы ранены?

— Авария! — крикнул Кротов. — В туннель прорвался воздух!

— Немедленно радируйте в Иркутск, — приказал Самборский. — Сейчас вызываю санитарную и спасательную службы.

Он побежал к подъемной станции. Кротов и я поспешили за ним.

На вокзале, через который прошел весь прорвавшийся в туннель воздух, мы увидели несколько десятков раненых людей. Здание было во многих местах довольно сильно повреждено.

Значительно хуже обстояло дело в туннеле. Весь Глубинный путь делился на секторы. Автоматические шлюзы-заслонки с помощью могучих механизмов молниеносно поднимались и опускались, пропуская поезда. В этом районе участок между шлюзами-заслонками занимал почти полторы тысячи километров. Это составляло около двухсот миллионов кубометров пустоты. Воздух могучим потоком ринулся в подземелье, и первые поезда, встретившиеся на его пути, так резко затормозили, что передние вагоны с грохотом разбивались один о другой. Из диспетчерских пунктов службы движения сообщили, что серьезные аварии со значительным количеством человеческих жертв потерпели не менее десяти поездов.

Из соседних подземных вокзалов в район катастрофы срочно выехали работники санитарной службы. Несколько часов отняли расчистка путей и перевод поврежденных поездов на запасные колеи.

Я позвонил на Верхнее озеро и попросил к телефону Аркадия Михайловича. Его там не оказалось. Куда же девался профессор Довгалюк? Раз он не вернулся на плантацию, значит, авария застала его в помещении подземного вокзала или по дороге на Верхнее озеро. К сожалению, мне никто не мог помочь в розысках — все были заняты ликвидацией последствий катастрофы. Я прошел несколько километров по путям до подземных плантаций, но Аркадия Михайловича нигде не нашел. Напрасны были и мои расспросы. Никто не знал, где он.

Я вернулся на подземный вокзал и присоединился к Самборскому. Он осматривал разрушенную взрывом перегородку между вентиляционной шахтой и туннелем и давал указания, как ее восстановить и замуровать.

— Но как могла она здесь проломиться? — удивлялся инженер. — Неужели…

— Что — неужели? — спросил я его.

Он не ответил. У меня мелькнула мысль: «Неужели диверсия?»

— Вот еще один пострадавший, — сказал вдруг Самборский, указывая на неподвижное тело, лежащее в зеленой канавке.

Мы торопливо подошли. Я наклонился и узнал профессора Довгалюка.

— Неужели мертв? — с волнением спросил инженер. — Аркадий Михайлович! — позвал он.

Профессор открыл глаза, узнал Самборского и хрипло прошептал:

— Задержите Черепашкина… он виновник… аварии…

Ботаник снова потерял сознание. Мы подняли его на руки и осторожно понесли в кабинет начальника подземного вокзала. Немедленно вызвали врача, и тот, осмотрев старика, сказал, что ничего страшного нет.

— Он получил ушибы, когда падал. Через несколько минут он очнется.

Тем временем начались розыски Черепашкина. Я остался возле Аркадия Михайловича, ожидая, пока его приведут в чувство. Мои мысли были заняты Черепашкиным. Зачем понадобилось ему причинять Глубинному пути такие повреждения? Может быть, бывший управдом сошел с ума?

Врач сказал правду: профессор Довгалюк быстро очнулся и смог рассказать о том, что с ним случилось.

Распрощавшись с нами несколько часов назад, профессор вспомнил, что ему нужно взять семена, и, прежде чем ехать на плантацию, решил зайти в камеру хранения багажа. Обратно он шел мимо незаконченных мастерских, отделявшихся от герметизированного туннеля только стеной. Вдруг он заметил, что из-за выступа стены выскочил и быстрыми шагами направился в глубину подземелья человек. Профессор внимательно присмотрелся и узнал смотрителя подземного сада.

— Черепашкин! — крикнул он.

Но тот, не оглядываясь, бросился бежать. Аркадий Михайлович крикнул еще несколько раз и поспешил вслед беглецу. Черепашкин не останавливался. Встревоженный странным поведением смотрителя, профессор еще прибавил шагу. Но расстояние между ним и Черепашкиным все увеличивалось, так как Черепашкин бежал что было сил. Вдруг Черепашкин бросился в поросшую травой канаву. Теперь профессор быстро приближался к нему. Но только он подошел к канаве, позади прогремел взрыв, и профессор почувствовал, как невидимая сила бросила его на землю.

Больше он ничего не помнил.

Во время рассказа старика вернулся Самборский.

— Ваш Черепашкин, Аркадий Михайлович, исчез неведомо куда. Нигде ни следа… Но я уже связался с Иркутском и уведомил начальника охраны Глубинного пути. Томазяну следует знать о случившемся.

— Томазяну? — удивленно спросил я. — Почему Томазяну?

— Он ведь наш начальник охраны.

Это было для меня новостью.

9. ШАПКА ЧЕРЕПАШКИНА

Томазян действительно получил новое назначение. Его перевели сюда из прокуратуры и назначили начальником охраны подземного пути. Это назначение свидетельствовало о доверии к следователю и возлагало на него огромную ответственность.

От Томазяна я узнал, что тяжело ранен Макаренко, который во время аварии находился в поезде.