Лагуна. Как Аристотель придумал науку - [112]
Если политическая наука Аристотеля началась с социобиологии, то теперь последняя значительно обгоняет первую в развитии. И правда, его политическая наука не относится к естественным, она прикладная: ее цель – советовать правителям, как лучше поступать. При общении с властями философ может даже применить политтехнологии: Платон следовал этой стратегии в Сицилии, а Аристотель, видимо, пользовался ею в Ассосе. Как и у Сократа (или у Платона, – понять непросто), у Аристотеля имелось ясное представление об идеальном государстве: это такое государство, которое стремится, чтобы как можно больше граждан жило хорошо и достигло eudaimonia. Звучит неплохо, но в идеальном государстве Аристотеля гражданство предполагает свободу от физического труда, поэтому торговцы, ремесленники и рабочие гражданами быть не могут (а то, что гражданских прав лишены женщины, дети и рабы, понятно и так). В идеальном государстве Аристотеля численно преобладает средний класс (распределение доходов кеглевидное) и установлен нечетко очерченный, но явно высокий имущественный ценз для граждан. Государство Аристотеля спроектировано так, чтобы благородные люди могли духовно развиваться. Подобное наблюдалось в Англии, когда представители Ганноверской династии сидели на троне, а поместные дворяне – в парламенте. Сейчас это трудновато устроить.
Нелюбовь Аристотеля к демократии – не просто снобизм зажиточного философа, но и реакция на государственное устройство Афин IV в. до н. э… Общественная жизнь в Афинах позволяла довольно гнусные приемы. Каждый гражданин мог выйти на Пникс[201] и проголосовать. Многие пользовались этой возможностью – пусть даже ради получения трех оболов за участие. В результате город получил власть организованной толпы. Демагоги, обученные поднаторевшими в своем деле софистами, подстрекали чернь.
Сикофанты – доносчики, шантажисты и клеветники – подтачивали судебную систему. Человек мог быть призван к ответу по ничтожному поводу или сфабрикованному обвинению, и это грозило ему потерей наследства, дома или даже жизни. Должностные лица забрасывали друг друга исками. Храбрые военачальники, которым не повезло проиграть битву и при этом остаться в живых, предпочитали изгнание возвращению на родину, чтобы отстаивать там право на жизнь. В 406 г. до н. э. в Афинах казнили шестерых стратегов, которые, если верить обвинению, не сумели спасти выживших в морском бою. Коррупция распространилась повсеместно. В “Женщинах в народном собрании”, поставленных в 392 г. до н. э., Аристофан рассказывает, как женщины взяли власть, поскольку мужчины устроили бардак. Фарс, пожалуй, был грубоват, но точен: положение дел действительно было из рук вон дурным. Даже философ, далекий от общественной жизни, мог предстать перед судом. Аристотель хорошо помнил о судьбе Сократа.
Неудивительно, что Аристотель считал себя способным справиться лучше. Но его взгляды не были утопичными. Устройству идеального государства посвящена сравнительно небольшая часть “Политики”. Почти все в книге относится к государствам реальным и чрезвычайно разнообразным. Страстный любитель порядка, Аристотель пытается их классифицировать. Животные распределяются по группам в зависимости от различий в строении их органов и их взаимосвязей. Государства, говорит Аристотель, можно классифицировать таким же образом. Функциональные его части – классы: земледельцы, ремесленники, торговцы, рабочие, военные, богачи, чиновники, судьи. Взаимоотношения классов – кто кем правит – и качество управления показывают, с каким государством мы имеем дело. Результат классификации – сложная таксономия власти и добродетели.
Прагматик Аристотель утверждает: главная причина разнообразия государств в том, что люди пытаются достичь счастья различными путями и приходят к различным формам государственного устройства и образу жизни. Очевидна параллель с телеологическим объяснением разнообразия животных. Но и здесь рассуждения вполне стройные: государственное устройство обусловлено материальной необходимостью. Олигархии образуются на равнине, где власть полагается на конных воинов, т. е. людей небедных. Демократии же возникают на плодородных землях, где большая доля населения обрабатывает свои участки. На государственное устройство также влияют “природные свойства” людей. По Аристотелю, варвары, живущие в Европе, смелы, но не очень сообразительны, и поэтому их общество слабо развито. Азиатские же варвары умны, однако безынициативны, и поэтому они “подчиняются деспотической власти, не обнаруживая при этом никаких признаков неудовольствия”. Это обусловлено климатом. А эллины, которые по темпераменту помещаются между указанными группами (они и храбры и разумны), обладают наиболее подходящим для хорошего государства характером. Кроме того, они “не склонны переносить рабство”. Тем не менее, честность побуждает Аристотеля признать: если бы эллины смогли
