Лагорийский гамбит - [95]

— Только не нужно выставлять меня полным идиотом, коллега, — весело сверкнул глазами Хорос. — Перед тем как осчастливить человечество будет проведена масштабная работа. Вполне вероятно, на это уйдет не один десяток лет и не одно поколение. Но теперь у нас появится возможность накормить всех людей, обеспечить предметами первой необходимости, чего не было никогда за всю историю существования современного человека. Вспомни атлантов, эти замшелые полубоги вовсю культивировали рабство, чисто для забавы. Устроили рай на ограниченном участке суши, а на остальную территорию, что называется, положили. Впрочем, чего это я тебе же про твоих нерадивых предков рассказываю? Короче, Лмерк…

Он не успел договорить, поскольку тело поддерживаемой им Айран вновь задергалось в конвульсиях. Но вскоре затихло. Вслед за этим значительно поблекла и наконец-то вновь начала сжиматься заключенная в силовой кокон инклюзия.

Маги обменялись торжествующими взглядами, но чтобы не сглазить удачу, сделали это молча.

* * *

Айран стояла в блистающих доспехах, с огненным мечом в руках посреди широкой степи, поросшей густым разнотравьем. Прямо на девушку надвигалось нечто жуткое. Огромная бронированная туша, здорово похожая на жука. Вот только жуков, размером с карьерный самосвал и вооруженных до зубов клешнями, острыми когтями, огромными шипами, насколько ей было известно, в природе не бывает. Для удобства маневра, лагорийка заранее выжгла в высокой, цепляющейся за ноги траве круг диаметром в полсотни метров.

Восприятие действительности было двойственным у Айран. С одной стороны, она прекрасно осознавала, что к настоящей реальности это место не имеет никакого отношения. С другой, она была абсолютно уверена в том, что, победив врага здесь в Астрале, она повергнет его и в Реале, а также, если она погибнет, то уйдет в мир иной не понарошку, а навсегда. Несмотря на это, она была спокойна и внутренне сосредоточена. К тому же она никогда не забывала о любимом, и мысль о бесшабашном землянине согревала ей сердце. И еще, в душе ее таилось необъяснимое смутное предчувствие, что туманное пророчество Шестого Оракула уже начинает сбываться. Никакого разумного объяснения этому у нее не было — лишь интуиция и обостренное горем женское чутье. Айран казалось, что достаточно уничтожить надвигающуюся на нее опасную тварь, и тут же пред ней распахнутся врата, ведущие к томящемуся в заточении Федору.

* * *

Меня наконец выбросило из цепочки бредовых видений, где я был то штурмующим вражескую цитадель космодесантником, то отбивающим натиск врага отважным муравьем, то сражающимся за лидерство в стае оборотнем-ликаном. Только что я подорвал связкой гранат немецкий «Тигр» и для вящей убедительности закидал его бутылками с «коктейлем Молотова». Еле успел убраться обратно в окоп, где меня и похоронило под кучей земли и разного мусора при взрыве танкового боезапаса, благо башня упорхнула куда-то в сторону, а не грохнулась на меня, в полном соответствии с Вселенским Законом Подлости. Интересно, что бы все это значило? Во всяком случае, ощущение практически абсолютного погружения в образ — Станиславский со своим «Не верю!» неровно вздыхает от зависти и косится на Немировича с Данченко. Да что там Станиславский, сам я настолько вживался в образ, что забывал, кто я есть на самом деле. Например, во время последней презентации я был уверен, что являюсь старшиной Кулаковым Николаем Симеоновичем, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, русский, беспартийный, женат, до призыва на срочную службу в ряды Красной Армии проживал под Омском, на фронте с ноября сорок первого, к июлю сорок третьего командир противотанкового орудия, награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». Разбило пушчонку нашу, после того как фашистские самолеты накрыли артиллерийский опорный пункт в районе железнодорожной станции Поныри десятого июля. Вот и пришлось моему расчету переквалифицироваться в пехоту, а поскольку задачу уничтожения боевой вражеской техники с нас никто не снимал, действовали подручными средствами, благо этого добра у нас было в достатке припасено. Короче, успел я, то есть, старшина Кулаков метнуть в «Тигр» связку гранат противотанковых — с одной не проняло бы. А когда ухари в черных мундирах эсэсовцев полезли из него наружу, наши ребята положили их всех плотным ружейно-пулеметным огнем. Одна из двух поллитровок с бензиново-масляным содержимым угодила аккурат в распахнутый люк. Жахнуло, аж слух потерял, надеюсь, не навсегда. Ни в жизнь бы не подумал, что многотонные железяки имеют свойство парить в воздухе с такой легкостью. Потом нас со старшиной накрыло землей и разным мусором, в результате старшина остался там на Курской дуге довоевывать, а я наконец-то переместился в свое настоящее тело неподалеку от поселения пеньков в странном мире, которому я, кстати, даже названия еще не придумал.

Вот стою я с мечом в руке, а в двух десятках шагов чудище многоногое, прет на меня, что твой «Тигр». К сожалению, при мне ни одной гранаты, зато меч Драгвы в руках, эвон как заполыхал, как будто чувствует приближающуюся тварь.