Лагерь обреченных - [19]

– Паксеев к тебе пришел не встревоженный?

– Озабоченный он пришел, а не встревоженный. Если ты думаешь, что того толстяка в туалете он завалил, то зря. – Инга встала к сыну, вытерла с его подбородка набежавшие слюни. – У Юрия Иосифовича сегодня вечером совсем другое было на уме, он бы драться ни с кем не стал.

– Ты про Антонова кому-нибудь говорила? – Я отодвинул от себя опустевшую чашку. – Молчи про него, никому ни слова.

– Не поняла. – Она выпрямилась, уперла руки в бока. – Я, конечно, поступлю так, как ты скажешь, но…

– Никаких «но»! – жестко сказал я. – Давай не будем портить отношения. Вызовет тебя следователь, расскажешь ему про учителя, про Паксеева, про кого хочешь, а про Антонова – молчи.

Я встал из-за стола, пошел обуваться и заметил в шкафу большую новую игрушку – робота.

– Машинку бы лучше купила, – сказал я, показывая на робота.

– Я не покупала его. Пионеры из радиотехнического кружка подарили.

– Какие заботливые пионеры! – Я не удержался, взял игрушку с полки.

Робот – квадратный механический человечек – был высотой сантиметров тридцать, на вес тяжелым, килограмма полтора, не меньше. Голову его украшала штыреобразная антенна, на груди виднелись дырочки, как на микрофоне телефонной трубки.

– Он говорить может. – Инга взяла у меня робота, нажала кнопку сзади.

Игрушка проскрипела металлическим голосом: «Я робот, я умею ходить».

– Пионеры говорят, что они его сами сделали.

– А тебе-то в честь чего подарили?

– Анатолий Сергеевич, руководитель их кружка, распорядился. Он ко мне хорошо относится. Говорит: «Года через два, когда у тебя сын подрастет, ему будет интересно с ним играть».

– Года через два, не раньше, – согласился я, – если сейчас мальчишке отдашь, он его только разломает. Сейчас ему машинки катать – в самый раз.

В дверях я остановился.

– Ты не останешься? – спросила Инга.

– Нет. Скоро Маринка приезжает, не хочу давать лишний повод для разговоров.

– Андрей, у тебя с ней все так серьезно? – В ее голосе послышались оттенки ревности. – Быстро же она тебя захомутала, а с виду такая скромница была.

– Это я ее захомутал, еще в общаге. Про папашу ее все поняла? Если что-нибудь новое узнаешь, то сразу же сообщи.

Обычно, уходя от Инги, я по-товарищески чмокал ее в щечку. На этот раз не стал.

Придя домой, я разогрел скудный ужин, наскоро поел и стал на листе бумаги вычерчивать план подвала с расстановкой на нем всех интересующих меня лиц. Рядом с планом я выписал всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к убийству.

«Спать ложиться без толку, – решил я. – Пока порядок в голове не наведу, все равно не усну. Лучше немного поработаю перед сном, чем до утра в кровати ворочаться буду».

Как учили меня в Омской высшей школе милиции, вначале надо разобрать действие и, отталкиваясь от него, реконструировать всю картину происшествия.

Итак, судя по позе трупа, Сыч и его противник встретились лицом к лицу посредине туалета, рядом с раковинами умывальников. Нападавший зашел в туалет вслед за Сычом и один раз очень сильно ударил его кулаком в висок. Височная кость от удара треснула, возможно, повредила мозг. Плохо держащийся на ногах после спиртного Сыч упал на раковину и пробил себе голову. Смерть наступила практически мгновенно. Теперь самый интересный момент – кровь с головы Сыча вытекала, а не била фонтаном и не лилась рекой. При вскрытии у него наверняка обнаружат обширное внутримозговое кровотечение.

Что должен делать человек, только что убивший другого человека? Он должен спешно покинуть место происшествия, а не ждать, пока под головой Сыча набежит лужица крови, чтобы обмакнуть в нее палец и нарисовать на зеркале руну смерти. Вывод: удар в голову потерпевшего нанес один человек, а руну нарисовал другой. Если действия напавшего на Сыча человека наверняка имеют веский мотив, то зачем кто-то нарисовал нацистский знак, да еще кровью убитого, пока непонятно.

Сыч – ветеран органов НКВД, на фронте не был. Если у него есть серьезные враги, то только среди бывших заключенных, которых он охранял. Обратное предположение – Сыч во время войны мог работать не в системе ИТУ, а нести службу по охране особо важных объектов: мостов, электростанций, военных заводов. Что делал убитый во время войны, я не знаю, так что мотив его убийства остается загадкой.

Последний момент, относящийся к действию, – Сыч и его убийца встретились в туалете случайно. Опрос свидетелей показал, что за потерпевшим в этот вечер никто не следил, в фойе его не подкарауливал. Случайность встречи Сыча и его убийцы отметает возможный сговор между убийцей и человеком, нарисовавшим руну. При сговоре и запланированном преступлении два человека могли бы разделить между собой роли: один насмерть бьет Сыча, а другой, чтобы запутать следствие, входит в туалет через пару минут после убийства и рисует руну смерти.

Итак, проанализировав действие, я прихожу к следующим выводам: Сыч зашел в туалет справить нужду перед дорогой. Совершенно случайно туда же входит физически развитый мужчина. Между Сычом и его убийцей происходит очень короткий конфликт, буквально в пару слов. Незнакомец бьет Сыча в висок, видит, как он падает на пол, и уходит. Следом заходит еще один человек. Он, недолго думая, обмакивает палец в кровь, рисует на зеркале руну и выходит из туалета.