Лагерь обреченных - [15]

Кристина Эрнестовна тяжело вздохнула, грустно посмотрела мне в глаза.

– Я все равно найду убийцу, – заверил я ее. – Чем быстрее я это сделаю, тем будет лучше для всех. Я не думаю, что Сыча убил кто-то из ветеранов, но мне надо знать, кто из них видел тело, но предпочел отмолчаться.

Она еще раз тяжело вздохнула:

– Первым спустился в туалет Дегтярев, потом Трушкин, за ним Сыч, потом Паксеев. Больше я никого не видела. Как они возвращались назад, я не обратила внимания.

Я вернулся к Гордееву.

– Нам надо, чтобы все присутствующие в здании показали свои руки. Если Сыча сбили с ног ударом кулака в висок, то у преступника могут оказаться сбитыми казанки – косточки на пальцах.

– Мать его! – выругался Семен Григорьевич. – Вот так праздник у нас получился!

– В нашем, совместном с райкомом партии, плане отдельная охрана туалетов не предусматривалась, – уточнил я. – Нам нечего предъявить. Это происшествие произошло не в охраняемой зоне, а вне ее.

– Спасибо, успокоил! – съязвил начальник РОВД. – Руки у ветеранов проверять не будем. Если мы сейчас наведем вокруг этого дела ажиотаж, то нам несдобровать, на всю область опозоримся. Пока давайте действовать без лишнего привлечения внимания. Хрен с ним, с убийцей – никуда он от нас не уйдет. Тут важнее вопрос политический: смогли мы организовать безопасное проведение праздника или нет.

В ДК зашел следователь прокуратуры. Выслушав Гордеева, он полностью согласился с ним:

– Сегодня, в праздник, нам надо всячески избегать шумихи вокруг этого дела. Про рисунок на стене пока все молчите. В качестве официальной версии выдвинем несчастный случай – падение в пьяном виде на скользкий пол.

– Там пол не скользкий, – заметил я.

– Зато потерпевший был как свинья пьяный! – сказал, как отрезал, следователь.

Дальше спорить было бесполезно.

– Не лезь в бутылку! – прошипел Казачков, утягивая меня в сторону. – Пока нет результатов официального вскрытия, никто не может утверждать, что Сыч упал от удара в голову. Про рисунок молчи. Завтра начнем всех потрошить, а сегодня надо все по-тихому развести. Гордеев прав: дойдет скандал до области, с нас же первых шкуру снимут!

– Как хотите, Вадим Алексеевич! Я пошел, поработаю в подвале.

В фойе впорхнула встревоженная Людмила Александровна.

– В каком часу произошло происшествие? – спросила она. – В седьмом? Отлично! У нас план утвержден до шести часов. Все, что после, нас не касается.

Она развернулась и ушла, даже не поинтересовавшись, что же именно произошло в ДК.

Оставив начальство провожать ветеранов с банкета, я пошел вниз.

Этим вечером на цокольном этаже находились Михаил Антонов, Инга, учитель Седов, Паксеев, сантехник, уборщицы, две швеи из пошивочной мастерской.

Первым для беседы я вызвал Паксеева. Разговор проходил в служебном помещении, где обычно завхоз ДК проводит свои «летучки». Я сидел за столом, в дверях стоял участковый.

– Рассказывайте, Юрий Иосифович, как провели сегодняшний вечер. – Здесь, в подвале, я не собирался ни с кем церемониться. Все, кто был в подвале на момент обнаружения трупа, могли быть причастными к убийству Сыча, все они были подозреваемыми.

– Я из-за стола сразу же спустился сюда, – неуверенным голосом начал Паксеев. Он уже смекнул, что его пребывание на цокольном этаже как-то не вяжется с проходящими в ДК торжествами. Что ему делать среди техничек и сантехников? Рассказывать им о своем героическом прошлом?

– Активнее, товарищ Паксеев, – угрожающим тоном произнес я. – Мне что, каждое слово из вас силой вытаскивать?

– Здесь, на цокольном этаже, работает моя соседка Инга Суркова. – Паксеев достал носовой платок, вытер губы. – Я спустился к ней, чтобы узнать, когда она закончит работу. Мы живем на одной улице, вдвоем веселее идти домой.

– Вы раньше, до сегодняшнего дня, знали Сыча?

– Нет, раньше я его никогда не видел.

– По дороге на цокольный этаж вы заходили в туалет?

– Нет, не заходил.

– Гражданка Ригель показала, что после Сыча по лестнице спустились вы.

– Эта паскудина Ригель – немка! – воскликнул он. – Она все врет, она оговаривает меня!

– Спокойно! – оборвал я его. – Что она врет, что вы спустились по лестнице вниз? Если она врет, то каким образом вы тут оказались, через окно залезли?

– Она все врет! – Паксеев полез за сигаретами, но, словно спохватившись, спрятал руки под стол. Мне это не понравилось.

– Покажите мне руки, – жестко потребовал я.

– Чего? – удивился Паксеев.

– Руки! – заорал я. – Живо!

Я не знаю, о чем подумал Юрий Иосифович, но он поднял руки вверх так, словно собрался сдаваться.

– Так вот как ты нашу советскую Родину защищал! – зарычал я.

Паксеев подпрыгнул на табурете, развернулся на месте, проворно вскочил и выбежал из подвала.

– Андрей, – сказал стоящий в дверном проеме участковый, – ты так на него заорал, что я сам чуть руки не поднял.

В комнату к нам вбежал Казачков.

– Андрей, что ты тут вытворяешь? – со злостью сказал он. – Паксеев в фойе увидел прокурора, бросился ему на грудь и чуть не заплакал. Ты не забывай, что он председатель совета ветеранов.

– После Сыча, – чеканя каждое слово, сказал я, – по лестнице спустился Паксеев, но назад, к ветеранам, он не вернулся, а зачем-то пошел в подвал. Зачем? Прийти в себя после убийства Сыча?