Ладья - [30]

Мифани набросала заметку себе в блокнот. Гештальт едва заметно попытался подсмотреть, но она прикрыла запись ладонью.

– Что еще вы видите, доктор Крисп? – спросила она.

Тот снял очки и, сощурившись, наклонился к ладони мужчины еще ближе.

– Еще больше путешествий, а потом он встретил невысокую белокурую особу, которую очень хорошо знал до этого. Похоже, нашел настоящую любовь. И у них родилось трое детей. Один из которых умер. Дважды.

– Дважды? – воскликнул Перри. – А это вы как поняли? – Допросчик раздраженно отбросил свое увеличительное стекло.

– Так, хватит, кто это спрашивает? – спросил Крисп.

– А что, вы не узнаете по голосу? – усмехнулся Перри.

– Голоса же искажены, дурень ты этакий! Но позволь я угадаю… это кто-то, чья старшая дочь до сих пор не замужем и никогда не выйдет?

– Это пока не замужем! Кем вообще надо быть, чтобы сказать, что восемнадцатилетняя девушка никогда не выйдет замуж? – Перри вскочил и стукнул кулаком по стеклу.

– Тем, кто говорит правду! – крикнул Крисп, тоже подходя к стеклу. Сорвав с лица маску, он показал всем усы и эспаньолку.

– Да как ты смеешь, негодяй? Это бессовестная ложь!

– Мои способности неоспоримы! – продолжил Крисп, в гневе заплевывая стекло. К сожалению, видеть сквозь него он не мог и стоял прямо перед Мифани, сосредоточив взгляд на некой воображаемой точке.

– А я их оспариваю! – крикнул Перри в ответ. – Ты оклеветал мою дочь своими рассказами! Какой скотиной надо быть, чтобы вылизать девушке всю руку на рождественской вечеринке, а потом лгать о ее будущем?

– Начнем с того, что ты сам сказал ей обратиться ко мне. А я не сказал ей ничего такого, что не было бы очевидно даже последнему дураку, задай она ему такой вопрос! В ней ума столько же, сколько у подставки под пиво!

Теперь по стеклу стучали они оба, а крики переросли в нечленораздельный поток взаимных оскорблений.

«Это немыслимо», – подумала Мифани.

Все вокруг завороженно наблюдали за происходящим, и она почувствовала, что должна что-то предпринять.

«Я, как-никак, ладья. А Гештальт, похоже, встревать не собирается».

Она тайком глянула на своего контр-партнера – тот смотрел и, казалось, наслаждался зрелищем.

– Джентльмены, – произнесла Мифани спокойным тоном, но безрезультатно, потому что теперь на ноги встали и остальные мужчины и присоединились к всеобщему шуму. – Джентльмены, – повторила она, на этот раз чуть громче. Ответа по-прежнему не было.

«Ну ладно!» – подумала она раздраженно. Ее терпение кончилось.

– Джентльмены! – наконец, закричала она, и ее голос прорезал шум, словно коса прошлась сквозь тельце маленького песика. Повисло гробовое молчание, и все ошеломленно уставились на нее. – Вам всем сейчас нужно заткнуться и сосредоточиться на деле. Доктор Крисп, вернитесь к допросу и приведите субъект в чувство.

Все взгляды вновь сосредоточились на человеке в кресле, некоторые растерянно прочистили горло. Все тут же расселись по местам – кроме доктора Криспа, который натянул свою хирургическую маску и прошагал обратно к креслу.

Вошла медсестра, в руках у нее был блестящий поднос, на котором лежал шприц, наполненный сине-фиолетовой жидкостью. Крисп осторожно взял шприц, благодарно кивнул медсестре и ввел жидкость субъекту в предплечье. Веки мужчины дернулись, и Крисп использовал наступившую паузу, чтобы сменить перчатки. Затем заключенный наконец очнулся и, растерянный, осмотрелся по сторонам.

– Доброе утро, – проговорил доктор Крисп, стараясь казаться спокойным и собранным.

– Уже день, – сухо поправил его Перри.

– Заткнись! – воскликнул Крисп, сверкнув злобным взглядом в сторону стекла. – Сейчас, – он вновь повернулся к субъекту, – я задам несколько вопросов, а ты на них честно ответишь. Если соврешь, я об этом узнаю и тогда ничего хорошего тебя не ждет. – Мужчина уставился на него немигающим взглядом. – Уверен, ты меня понимаешь. – Доктор мягко взял руку мужчины за запястье, нащупав пальцами пульс. – Давай начнем.

Мифани, глядя сквозь стекло, чувствовала себя неудобно. Несколько минут назад, когда Крисп считывал линии на ладонях субъекта, она успела немного расслабиться – физический осмотр проходил пассивно и без агрессии. Но сейчас она видела: скоро будет и боль, и насилие. Она сидела смирно и ощущала на себе взгляд Гештальта. Сердце у нее заколотилось сильнее.

– Как тебя зовут? – спросил Крисп.

– Питер Ван Сьок, – ответил субъект.

У него был сильный голландский акцент, и, хотя говорил он спокойно, глаза его были широко распахнуты и он смотрел на стекло. Мифани знала, что сквозь него он не видит, но все равно тревожно поерзала в кресле.

– Правда, – согласился Крисп. – А на кого ты работаешь?

– На «Рыболовную компанию Зейконинг», – ответил Ван Сьок.

Последовала пауза.

– Это правда в лучшем случае только отчасти, – заключил наконец Крисп. – Как видите, я чувствую разницу между правдой и ложью, поэтому спрашиваю еще раз: на кого ты работаешь?

– Я уже сказал: на «Рыболовную компанию Зейконинг»! – воскликнул Ван Сьок.

Крисп негромко, будто с сожалением, цокнул скрытыми под маской зубами. Держа одну руку на запястье Ван Сьока, он взялся второй за его кончики пальцев. Затем аккуратно расставил каждый из этих пальцев, и Мифани увидела, как руки доктора на мгновение напряглись. Ван Сьок дернулся и резко втянул ртом воздух.