Лада - [3]

— А ты сама что на гулянке делала? — возмутилась Лада. — Замужним женщинам там быть не положено. Вот муж‑то твой обрадуется, когда приедет.

— А её там не было, брешет она, — заявил Всемил.

— Вот я тебе сейчас дам, брешет, — рассердилась девушка и попыталась даль мальчишке по губам, но помешала Лада, загородившая собой друга.

— А откуда у тебя в волосах иглы еловые? — вдруг спросила мать Лады.

— Да… э–э–э, — девочка никак не могла придумать что бы соврать.

— В лесу были, — всплеснула руками женщина.

— Ели же ближе к озеру растут, — хмурясь, произнёс отец Всемила. — Вы что, к озеру ходили? — вдруг догадался он. Свободной рукой Слав снял ремень.

— Дядька Слав, не надо, — закричала Лада, но остановить порку уже не могла, а потом её мать, схватив хворостину, принялась стегать девочку.

Ладу не держали, поэтому она бросилась в дом, спасаясь от разозлённых родителей. Её, конечно, всё равно догнали, вытащили из‑под кровати, и выпороли. Мать девочки кричала, плакала скорее от страха за то, что произойти могло, и била до тех пор, пока за Ладу не вступился отец.

— Будет тебе, — он мягко но уверенно взял жену за плечи и вывел из комнаты дочери. — Всё, успокаивайся. Воды принесите, — велел он старшим дочерям.

— Там же русалки, — плакала Лебедь Яснокаменая, — А если бы уволокли, а волки? А если бы человек злой.

— Никто их не уволок, никто не обидел, — гладил жену по волосам Никита. — Ты достаточно её наказала.

— А тебе жалко? — Лебедь оттолкнула мужа. — Это всё ты. Это ты её балуешь. А она девка, её в строгости держать надо. А ты ей во всём потакаешь, всё ей позволяешь.

— Ну дети же, — вздохнул Никита. — Ну вспомни себя в её возрасте.

— Я в её возрасте дома сидела, и ночью носа из дома высунуть даже не думала. А Лада мало того что ночью ушла, так ещё и в лес, к озеру, — женщина снова сорвалась на крик.

— Она больше не пойдёт, — старшая из дочерей Лебеди подала матери воды. — Ты её хорошо проучила, надолго запомнит.

— Это всё Всемил, это он её подстрекает, — всхлипнула женщина.

— Я давно говорю, запретить им видеться надо, — заявила старшая из дочерей ювелира. — Не доведёт до добра эта дружба.

— Хватит, — оборвал Никита. — Всемил хороший парнишка. Всё, идите‑ка спать, я Ладой я сам поговорю.

Лада сидела в самом дальнем углу и плакала. У неё всё болело, мать била от души, не особо выбирая куда хворостину приложить, поэтому теперь на руках, плечах и спине набухали широкие красные полосы.

— И как же вас угораздило‑то в русалочью неделю на озеро пойти? — спросил Никита, тяжело садясь на стул около кровати дочери.

— Это я виновата, это я Всемила уговорила, — пролепетала Лада. — Дядьке Славу скажи что я, он же Всемила до смерти изобьёт. Я русалок посмотреть хотела.

— Посмотрела? — мужчина вздохнул.

Девочка кивнула в ответ.

— И было ради чего рисковать?

— А мы не рисковали, русалки на русалочьей неделе никого не топят. И близко мы не подходили, издалека смотрели.

— Дались тебе эти русалки.

— Они красивые.

— И что? Нежить ведь. И красота у них мёртвая, фальшивая. Красота у них для приманки, видимость это. Это как стёклышко против бриллианта, понимаешь?

— А всё равно красивые, — тихо отозвалась Лада, вытирая кулаком нос. — И парни там были.

— Парни, — усмехнувшись, покачал головой Никита. — Не рано тебе ещё на парней‑то заглядываться? И потом тоже ведь нежить.

— Нет, там обычные парни были, Мирон был и другие. Они любиться с русалками приходили, — доверчивым шёпотом сообщила она.

— Вот ведь, — сплюнул Никита и замолчал, вспомнив, как когда‑то давно и его друзья бегали к озеру на русалочьей неделе. И его звали, да он струхнул. Потом слушал рассказы друзей, жалел очень, но сам пойти так никогда и не решился.

— Ты к дядьке Славу сходи, — попросила девочка. — Скажи что это моя идея была. Всемил не хотел идти.

— Так что же не отговорил, — Никита поднялся.

— Я упросила, — Лада с трудом поднялась. — Пожалуйста, сходи. Дядька Слав когда злится, бьёт сильно, а Всемил не виноват.

— Схожу, — пообещал мужчина. — А ты слово мне дай что русалок на картинках смотреть будешь.

— Обещаю, — закивала Лада. — Только ты прямо сейчас сходи, а то он до утра Всемила совсем до смерти забьёт.

— Схожу, — Никита подошёл к дверям, ещё раз обернулся на дочь и вышел.

Убедившись что с женой всё хорошо и старшие дочери всё ещё с ней, ювелир решил пройтись до дома соседа. Но только вышел за ворота, как тут же столкнулся со Славом.

— Никита, не спишь ещё, — обрадовался Слав. — А я к тебе. Ты того, дочь сильно‑то не наказывай. Это мой оболтус её русалок смотреть потащил, она отговаривала.

— Вот как? — Никита усмехнулся.

— Да, ну ты же сам понимаешь, парень. Это у тебя четыре девки, они спокойные, а у меня мальчишки.

— Спокойные, — Никита снова усмехнулся. — Лада вот просила к тебе сходить, сказать что это её идея была к озеру пойти.

— Эка как, — крякнул Слав. — Покрывают друг дружку, значит. Ну да вряд ли это Лада. Я Всемила так выпорол, что он теперь долго гулять не сможет.

— Лебедь Ладушке тоже всыпала не мало, — Никита вздохнул. — Ох, дети, всё‑то им неймётся.

— Да, — задумчиво кивнул Слав. — Ну да ладно, пойду я, мне ещё старших своих дождаться, как бы и они к озеру не пошли, а то ведь с них станется.