Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - [31]

— Почему злой?! — опешил Седобород.

— Так ведь он пакости всякие творил. Вот и выходит, что оппозиция — дело темное, страшное.

— Шел бы ты, Ладушка, погулять! — бросил в сердцах Седобород. — Иди, иди, прогуляйся. Нам тут с Комер-саном покумекать надо. А ты иди до дому. Гадина, поди, заждалась тебя, — ехидно закончил он.

Лад вскочил на ноги.

— Вас не поймешь, мудрые! То сиди и слушай, то проваливай и не мешай!

— Не обижайся, Лад, — попытался сгладить ситуацию Комер-сан. — Седобород добра тебе хочет!

— Знаю, — буркнул Лад. — Только мне от этого не легче.

Он обиженно взглянул на стариков и ушел.

— Обоз франзонский меня волнует. Товару привезли диковинного, простым купцам не по карману. Сила большая обоз снаряжала. В этом ее просчет. Перестаралась.

— Верно. И нам остается только ждать, когда враг сам себя явит. Хотя дело это муторное — ожидание...

Гоблин Сэр Тумак не слышал слов Седоборода, но под последней фразой расписаться готов был хоть кровью собственной. Ожидание всегда кажется тягостным, даже если ждешь лучшее. А если дружков поджидаешь ни закате, тут даже пиво в горло тяжко льется. Измучился гоблин в тревоге. Ни Сичкарь Болотный, ни Лад на заимку не спешили.

Солнышко уже за верхушки деревьев ушло и свету в лесу поубавилось. Тени вытянулись, озерца лесные, днем радостные от бликов солнечных, почернели, насупились, а болотца всякие, и при дневном свете мрачные, в наползающих тенях вечерних и вовсе страшными стали. В такую пору нечего человеку доброму в лесу делать. Даже разбойнички, у кого ума хватало, остерегались во время такое чащобы лесной.

Когда совсем уж было расстроился гоблин, на заимке Лад появился. Вид у него был угрюмый, и слова приветствия застряли в горле гоблина.

— Чем озабочен? — спросил он первым делом.

Была в его словах готовность помочь, это понравилось Ладу. Он присел на кочку, мхом покрытую, сорвал травинку, покрутил в пальцах.

— Не говорят мне всего мудрые. Чувствую, что-то будет. И они знают это. Но не говорят.

— Ты про Седоборода и Комер-сана? Я бы об этом не беспокоился. Они тебе хорошего желают. Помочь пытаются. Вон в какую передрягу мы вляпались, и лишь они одни всерьез ко всему отнеслись.

— Понимаю я, не маленький! Только ведь и мне самому хочется что-то сделать!

— А что ты можешь?

Лад и гоблин вздрогнули. Неслышно появился Сичкарь из мари болотной. Даже запах тины не выдал его.

— Что ты можешь? — повторил он вопрос. — Ты же ничего не помнишь... молчишь? Седобород старик не простой. Да, не простой он человечишка. Вам, посадским, до его ума еще расти и расти... А Комер-сан купец известный. В жизни мудрости набрался столько, что хоть сейчас садись и пиши с его слов энциклопедию и многотомник советов житейских. Если не говорят они тебе всего, значит так лучше для тебя.

— С каких пор ты, чудище поганое, человеков хвалить стал? — удивился Лад.

Гоблин тем временем выкатил бочонок с пивом, кружки достал. Для Лада отдельно связку снетков вяленых положил, а себе и Сичкарю целый таз мухоморов соленых приготовил.

— А с тех самых, как с тобой знакомство свел. — Сичкарь лизнул мухоморину, проглотил слюну. Гоблин пиво разлил по кружкам. — И всё благодаря ему, Сэру Тумаку. Не думал я, что среди людей найдутся такие, как ты, Лад.

— Только никому об этом больше не говори! — предупредил Лад. — Не хватало, чтобы меня в друзьях нечисти числили.

— В этом нет ничего плохого. Думаешь, Седобород с нами не водится? Еще как водится! В знакомых близких многой нечисти высокопоставленной значится. А люди его уважают.

— Так то Седобород! А мне за что честь такая?

— Слово свое ты держишь, — веско заметил Сичкарь и выпил разом целую кружку. — Потому и звал я тебя на встречу эту.

— Какое слово? Не давал я тебе слова никакого!

— А как же про брата моего Чер-Туя, уговор наш? Али и это забыл?

— Так ведь я не узнал ничего! — возразил Лад и тут же пожалел о сказанном. Не терпел Сичкарь, когда ему перечили. Гневен становился, ужасен. Но в этот раз пронесло.

— Наслышан я про беду твою. Только дела это по меняет. Ты обещал узнать про брата моего, ты и узнал.

Лад затаил дыхание.

— Говорите, ваше Партайгеночество, говорите. — Гоблин тоже был заинтересован.

— Получил я весточку от него.

— От кого?

— От брата старшего, от Чер-Туя. — Лад поймал себя на мысли, что слышит это имя уже второй раз, а не плюется. — Отписал он мне, что ты, Лад, озабочен был его судьбой. Ему в диковинку такое, чтоб, значит, люди о нем беспокоились. А когда поведал ты ему, что я просил справиться о здоровье его, тут он даже прослезился. А слезы у него горючие, пожара не избежать. Сгорели-таки пять амбаров добра Девы Песков. Ха-xa-xa!! Только ей, ведьме старой, эти пять амбаров как крупинка одна из мешка полного.

— Я с Чер-Туем говорил?! И жив остался?

— А что тут такого? Брат мой умом не обижен, многое видит.

— А где?

— Что?

— Где я с ним встречался?

— У Девы Песков, — озадачился Сичкарь, но тут же спохватился. — А-а, тебе же не вспомнить... Забываю я про беду твою. Ну да скоро и до нее доберемся.

— И откуда ты всё знаешь? — С лестью хитрой подал гоблин главной нечисти еще одну кружку полную.