Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века - [22]

График 7. Наиболее часто переводимые в XVIII веке на русский язык писатели (отдельные издания)[176]

Даже на общем фоне большого количества переводов франкоязычных авторов выделяется Вольтер (график 7). Многие произведения Вольтера появлялись в русском переводе очень быстро, что показывает большой интерес к творчеству писателя. Причем публиковались переводы его произведений самых разных жанров, включая ряд работ, которые можно рассматривать как политические тексты. Первые переводы Вольтера вышли в 1760‐х годах (если не считать журнальные публикации, которые появлялись и раньше), их число немного увеличилось во второй половине 1770‐х годов, достигло своего пика в конце 1780‐х и стало резко уменьшаться начиная с 1790 года, следуя в этом отношении за динамикой числа переводов вообще[177].

Вернемся к корпусу «политической» литературы. Каково его место в общем росте переводов? В нашей базе[178] всего около пятисот названий опубликованных «политических» переводов за весь XVIII век (в томах это существенно больше), это примерно 5 % всей книжной продукции гражданского шрифта и около 13 % всех переводов, опубликованных в России за XVIII век. В 1759–1763 годах переводов сочинений, которые мы идентифицировали как «политические», было немного — как правило, от пяти до семи в год. За 1786–1788 годы их больше — и в процентах, и в абсолютных цифрах — в корпусе литературы, переведенной с французского, чем среди книг, переведенных с немецкого, что опять же подтверждает наше наблюдение о французском как языке политических сочинений par excellence (табл. 14).

Число переводов «политических» сочинений не такое большое, чтобы на его основе можно было делать твердые выводы. Однако тенденция кажется ясной: сначала рост, который хорошо заметен в 1787–1789 годах, но затем еще более впечатляющее падение, чем для прочей переводной литературы, что, вероятно, отражает не только проблему с французской книгой в России в период революционных событий, которая затронула самые разные тематические группы переводной литературы, но и усиление цензуры.

Таблица 14. Место переводов вообще и политических переводов в частности среди всех изданий гражданской печати, 1780–1790 годы

^* В «Корпусе русских переводов общественно-политических текстов».

Статистические данные, которые мы привели в этом разделе, подчеркивают огромное значение перевода в истории русской книги эпохи Просвещения и особенно роль вкуса к беллетристике в русском обществе в эпоху Екатерины II в расцвете русскоязычного перевода. Хотя сегодня мы лучше понимаем развитие перевода как важной составляющей истории общества в России XVIII века, пространство для дальнейших исследований огромно.

Мы до сих пор недостаточно ясно представляем себе роль переводной литературы для частных издательств екатерининской эпохи по сравнению с издательствами государственных учреждений, и одна из следующих целей нашего проекта — проследить динамику переводной и оригинальной русской литературы в продукции наиболее важных русских издателей как фактор их издательской стратегии.

Хотя упомянутая выше книга А. Ю. Самарина[179] существенно продвинула наше понимание путей распространения русской книги среди разных социальных слоев Российской империи второй половины XVIII века, мы пока плохо понимаем, какие группы общества проявляли наибольший интерес к тем или иным сегментам переводной литературы той эпохи. В какой степени переводная литература играла роль в формировании идентичности социальных и культурных групп общества и служила ее маркером?

Еще меньше мы знаем о циркуляции книг на иностранных и древних языках в России того времени, в частности об их наличии в частных библиотеках и библиотеках учреждений, хотя представление всего репертуара иноязычной литературы (напечатанной в России и привезенной из‐за рубежа) в виде единой базы данных не кажется неосуществимой задачей, ведь мы располагаем как прекрасным сводным каталогом книг на иностранных языках, изданных в России в XVIII веке, так и многочисленными каталогами иностранной книги, распространявшейся книгопродавцами в России в ту эпоху. Оценить место переводной литературы в обществе вряд ли возможно, не восстановив репертуар иноязычной книги в России, ведь оба корпуса находились в сложном взаимодействии через практики чтения, что выводит нас на вопрос о социальной, культурной и языковой структуре российского общества[180]. Рейтинг наиболее переводимых авторов не обязательно коррелирует с популярностью и влиятельностью идей этих иностранных писателей и мыслителей в России, ведь со многими европейскими произведениями знакомились в оригинале, а не в переводе[181]. Соотношение чтения иностранных авторов в оригинале и в переводе трудно сейчас оценить, тем более что разные социальные группы знакомились с ними по-разному[182]. Так, в каталогах дворянских библиотек того времени мы находим произведения многих иностранных авторов, а в выписках из оригинальных произведений, цитируемых учениками Кадетского корпуса конца 1780‐х годов, мы видим имена разных французских и немецких авторов