Лабиринты силы - [49]
И стоило мне опуститься ногами на вершину скалы, как в пламени пары оставшихся здесь факелов проступили хмурые старческие лики. Заговоривший первым «кощей», вместо приветствия, потребовал от меня объяснений многочасового отсутствия своей подруги:
— Отвечай, прохиндей, что ты с ней сделал?!
— Где Фиалка? — подхватил тоже отнюдь не дружелюбным тоном старина Куцый. — Что это значит? Почему у тебя в руках ее погашенный факел?
— Ишь раскудахтались, старперы хреновы! — фыркнула на реакцию недавних собратьев по узилищу скрытая в инвентаре и не слышная теперь никому, кроме меня, Шпора, и тут же с теней переключилась обратно на меня: — А я тебе говорила: выбрось эту чертову поломанную деревяшку. Заладил, как баран: надо вернуть, кому-то на утесе факел может пригодиться… Только старикашкам этой палкой лишний повод дал, для зубоскальства.
Но, не слушая бубнеж напарницы, я вытащил притороченный сзади за ремнем брюк факел, с надпиленной верхушкой, и со свисающими вокруг надпила клочьями поврежденной пали, и, подойдя к непривычно пустующему месту его обычного расположения, точным ударом вбил острый конец рукоятки в щель утеса.
— И что теперь?
— Он не горит! Где она? — продолжили кудахтать на своих «насестах» огненные лики.
— И правда, дурацкая была затея, — поддержала теней Шпора. — Мертвечиной от этого факела за версту несет. Давай-ка, лучше, до конца уже его расхреначим.
Когда, в ответ, я призвал Шпору из ячейки в руку, напарница не заподозрила неладного, сочтя, что, прислушавшись к ее словам, я на самом деле решил распилить мертвый факел.
У меня же на его счет, разумеется, были иные, куда более долгоиграющие планы.
— Вернись! — озвучил я скрытую ступень давно откатившейся абилки, направив вращающийся диск аккурат в борозду изначального надпила.
Обязательным условием исполнения скрытой ступени Душелова было обретение с ее помощью тенью игрока свободы в новом подходящем вместилище. Что утес подходящее для Фиалки вместилище — было бесспорно. И я рассудил, что раз уж вздорная старуха провела здесь хренову тучу лет, то вряд ли, после незначительной отлучки, будет отринута убежищем, ставшим за тысячелетия ей, по сути, родным домом. Что же касаемо тонкого момента: обретения на старом месте свободы прикипевшей к одушевленному предмету тени — здесь, признаюсь, я смухлевал, и в момент активации абилки, мысленно обосновал Системе свое действие, как возвращение тени СВОБОДЫ слова. Мол, вернувшись обратно в утес, Фиалка сможет снова беспрепятственно общаться с остальными тенями, а через пламя факела — беседовать и со мной.
Когда на мертвом факеле полыхнул огонь, я понял, что очередная моя авантюра увенчалась успехом, и поспешил вернуть онемевшую шпору в инвентарь.
— СССУКААА! СССУКААА! СССУКААА!.. — от раздавшегося следом яростного крика-шипенья старухи Фиалки мне показалось, что сбежали на глубину даже отморозки-иглозубы, из наворачивающей круги вокруг утеса дежурной стаи.
— Че-че?..
— Охренеть!.. — последовала синхронная реакция огненных ликов с двух других факелов, в короткую передышку между отчаянными завываниями обманутой дамы. Из чего я сделал вывод, что каким-то загадочным образом остальные тени успели расспросить о случившемся несчастье так отчаянно надрывающуюся товарку.
— Фиалка, пойми меня правильно, я…
Но мои увещевания были заглушены очередной порцией женского отчаянья:
— СССУКААА! СССУКААА! СССУКААА!..
Когда же голосистая стерва, прекратив наконец терзать мои несчастные барабанные перепонки, заткнулась во второй раз, вместо ожидаемой волны упреков в свой адрес, я услышал откуда-то снизу робкий старческий голосок:
— Шнурок!
— Че это? — я озадаченно поглядел на широко улыбнувшегося Куцего.
Но не успел приятель ответить, как следом за первым, снизу раздался визгливый старушечий:
— Подснежник!
И тут же, словно лавину прорвало, сразу шестеро нижних голосов затараторили наперебой:
— Я — Карась, Рихтовщик! Запомни, КА-РАСЬ!
— Чижик! Не чиж, а ЧИЖИК!
— Волна! Ну-ка заткнулись вы, хмыри поганые! Услышь меня, Рихтовщик, я — ВОЛНА!
— Ст-т-траус! Т-там с одной т-т надо! Я, прост-то заикаюсь!
— Крыса! Ты, парень, главное меня запомни! Я — КРЫСА!
— Грузило! Держись Грузило, бро! Я — ГРУЗИЛО!
— Вы че, твари, попутали! — в противовес воплям снизу разразился гневной тирадой сосед «кощей». — Я к Рихтовщику ближе, чем вы все! Он практически друг мне! Потому и договор с ним первым заключить должен я! Зарубите это себе на носу, низушники чертовы!.. Кстати, Рихтовщик, я — Клоун!
— До пошел ты!
— В жопу засунь свои правила, Клоун!
— Каждый сам за себя! — раздался протестующий рев нижних огненных ликов.
Из-за несмолкающего ни на мгновенье гвалта, я даже слова не успевал сказать в ответ на призывы со всех сторон. И лишь глупо улыбался сработавшему на все сто коварному плану.
— Не обращай внимание на этих низушников! — заискивающе мне улыбнулся Клоун-«кощей».
— Между прочим, я тоже в шпору его хочу! — неожиданно подключился к общей перебранке и старина Куцый. — И че, что договор предложить ему не могу! Зато мы с ним за эти месяцы…
— СССУКААА! СССУКААА! СССУКААА!.. — заглушив все прочие голоса, очнувшаяся от оцепления Фиалка вспомнила о своем безутешном горе и накрыла утес с окрестностями очередной волной неистового шипящего воя обездоленной старухи.
