Лабиринты любви - [5]

Да, требования довольно высокие, и Кит спросила у Риты:

— У тебя хоть есть кто-нибудь на примете?

— Увы, к сожалению… и это не единственная проблема!

— А еще что? — Кит тщательно просматривала бумаги в надежде отыскать дополнительные заметки по сценарию. Она вытянула листок, начинающийся с середины предложения: «…ехавший на превосходном черном жеребце посредине Главной улицы с двумя шестизарядными пистолетами, имеющими перламутровые рукоятки и по десять насечек…»

— Пришла беда — отворяй ворота, — мрачно произнесла Рита. — Помнишь то свадебное платье, которое каждый год, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят первого, надевала Роза?

— Конечно. — Кит держала листок в одной руке, а другой продолжала рыться в бумагах, надеясь найти что-нибудь еще. — Что с ним случилось?

— Оно превратилось в лохмотья, вот что с ним случилось! — Темные глаза Риты гневно сверкнули. — И это произошло в прошлом году. Я же знала, что эта девушка, Купер, не восьмого размера, но она клялась и божилась, что носит восьмой размер. Теперь на платье практически каждый шов разъехался.

— И что ты собираешься делать?

Рита пожала плечами.

— А что тут можно сделать? Надо поискать где-нибудь другое платье. Может быть, удастся найти на каком-либо чердаке. В противном случае кто-то должен будет сшить новое — и этот «кто-то» буду не я. Все, что я смогу сделать с возвратившимися домой на летние каникулы моими сорванцами, так это только активно поучаствовать в самом представлении.

— Пожалуйста, не смотри на меня так! — со страхом выговорила Кит. — Я шить не умею. Могу сделать укол. Могу разобрать почерк врача — тут иногда требуется особое умение. Но шить я не могу.

— Не беспокойся об этом. — Рита засмеялась. — У меня целая очередь умеющих шить. У нас достаточно других проблем, от которых… — ее прервал звон колокольчика, — голова идет кругом. — Она посмотрела по направлению к двери, ведущей в заднюю часть дома. — Похоже, Томас Т. ступил на тропу войны. Звонит уже третий раз за последние пятнадцать минут. Когда он здоров — то просто вспыльчивый старый человек, а когда болен — настоящий тигр!

— Ты тоже была бы вспыльчивой, если бы у тебя был неблагодарный внук, который не может приехать домой, даже когда в семье чрезвычайные обстоятельства. — Возмущение Кит нарастало. — Вчера вечером мы оставили ему сообщение на автоответчике, но он до сих пор не соизволил откликнуться.

— Понятно, Бун — твое больное место, — усмехнулась Рита. — А как насчет Джеси и Мег? Они приедут?

Кит покачала головой.

— Томас Т. не разрешил мне звонить им. Они на пути в Австралию, празднуют свой второй медовый месяц. — Она помолчала, потом, преодолев нахлынувшую необъяснимую грусть, продолжила: — Мег снова ждет ребенка. Они чрезвычайно взволнованы этим обстоятельством.

Рита наклонилась, чтобы потрепать Кит по руке.

— А тебя это не очень радует, да, дорогая?

— О, напротив — я очень рада! — Это было действительно так — Кит всегда переживала за Джеси, которого считала своим братом, и за его жену, которая ей очень нравилась. — Я скучаю по ним.

— Кит! Он все разнесет, девочка моя. Если ты сейчас же не пойдешь к нему, то придется пойти мне.

Кит и Рита обменялись понимающими взглядами. Любой житель Шоудауна знал Томаса Т. и его склонность устраивать сцены. Однако его чудачества вызывали у большинства симпатию.

Торопясь на помощь, Кит услышала звук автомобиля, въезжающего во двор дома, но не стала поворачивать назад. Очевидно, кто-то приехал, чтобы подбодрить Томаса Т., предположила она. После несчастного случая, произошедшего с ним, поток посетителей ни на день не прекращался, однако никому, кажется, так и не удалось поднять ему настроение.

Бедный Томас Т.! Он стал колючий, как кактус, с того времени, как черный жеребец сбросил его и он сломал ногу. А ведь сколько времени потратил Томас Т. Таггарт на это животное! Кит знала, что теперь он чувствует себя глубоко униженным оттого, что потерпел поражение, хотя в его возрасте не стоило бы даже приближаться к такой горячей лошади.

Не способствовала улучшению настроения Томаса Т. и его неудачная попытка дозвониться вчера вечером до своего младшего внука.

— Безответственный лгун, обманщик. Постеснялся бы деда, — ворчал он, повесив телефонную трубку и разрешив Кит поправить подушку под сломанной ногой, на которую была наложена шина. — Нью-Йорк — плохой город, но этот Лондон!.. Он вконец испортил его, я в этом уверен!

Кит относилась к Томасу Т. очень терпеливо, хотя нельзя было сказать, что это давалось ей очень легко. Конечно, она была терпелива со всеми своими пациентами, но отношение к Томасу Т. было с ее стороны не просто профессиональным вниманием дипломированной медицинской сестры — она любила этого старика. У нее не было отца или какого другого человека, который бы его заменял, — до того дня, пока она не приехала жить в этот огромный старый дом. Ей было двенадцать лет, и Томас Т. оказался первым человеком, в которого она поверила и которого полюбила, как отца. Неизмеримую симпатию вызвал у Кит и его внук — Бун, но он принес ей только разочарование.

Она тихо постучала в дверь, за которой лежал восьмидесятилетний Томас Т. Таггарт, и вошла.