Лабиринты - [14]

— Господи, милостив будь, мне грешному! А ты, обиженный мной брат, прости меня!..

И отходили длинными рядами обиды от него успокоенные. Уже заканчивалась святая служба, и процессия со всем народом вышла крестным ходом вокруг храма.

И отступили все обиженные от боярина. Встал вокруг него цветущий сад, и обняла его майское ночь. И видит он возле себя яблоню, покрытую цветами, а под яблоней жену свою Мару и Ставра, боярича молодого. Он — сияющий, задумчивый — смотрит в небо на звезды, а она, склонивши ему на плечо головку, роняет искрящиеся слезы… И забыл боярин об раскаянье своем: в сердца шевельнулся раздавленный змей злобы. И хотя ударил боярин в грудь и произнес:

— Господи, милостив будь мне грешному! — но не мог смириться перед ними и просить прощения. Видение исчезло. Боярин услышал благочестивые пение народа и духовенства за стенами храма, а через минуту опять увидел сад и этих двоих. И снова он ударил в грудь и молил Бога и не мог смириться с ними. И третий раз перед глазами души его явились они, и третий раз он не покорился.

В этот момент застучала, загремела, расступилась земля, и провалилась в бездну святыня. Остался только народ, да на том месте, где был алтарь, теперь лежал каменный гроб. Это был тот самый гроб, в который лег боярин, да только он теперь обернулся в камень.

И до сих пор на вершине горки лежит тот каменный гроб, а в нем застывший боярин Бутрим Немиров, приговоренный до судного дня лежать за то, что в момент чистого прозрения не смог простить жене своей перед судом Божьим.

Юга и Громовик

Годков тому десятка два будет, когда в деревню Денисова пришла, как-то раз после Дмитревских дедов, толстая баба. Туда-сюда повертелась по деревне и шасть к Прохору в дом, да и говорит:

— Я не здешняя, но слышала о вас, что человек хороший, и пришла попроситься на постой. Стоить я вам ничего не буду, вы ещё на мене и заработаете, если за мои деньги будете кормить меня.

Прохор подумал, посоветовался с женой и принял эту неизвестную бабу к себе в дом.

Баба сразу дала Прохор сотню рублей «на руку». Прохор дождался вечера и пошел спать.

На другой день, проснувшись, садится семья завтракать, осмотрелась, а четырех буханок хлеба, что были в истопке, и в помине нет. Так же неизвестно куда исчезло два сыры и целый свининой окорок. В доме, конечно, шум поднялся, потому что все думали, что ночью вор влез в истопку. Тут просыпается новопринятая жиличка и говорит:

— Успокойтесь, хозяева, это я ночью ужинала. — повернулась к стене и захрапела.

Все только переглянулись между собой, покачали молча головами и стали ждать, что дальше будет.

Хлеб тогда дешевый был, так что Прохору? Лишь бы только деньги! А баба не жалела деньги. Прохор только то и делал, что скупал по всей окрестности зерно, мясо и всякие другие припасы и кормил свою жиличку. Так, дождавшись Рождества, Прохор выкупил уже все продукты в своей окрестности и около Запуста и должен был ездить с подводой за продовольствием аж под Задорожье, Друю и под Глубокое.

А зима наступила сердитая: изо дня в день трескучие морозы. Старые люди не помнили такой студеной. На Пасху и то еще зима не унималась: снега на полях лежали сугробами и реки стояли. На Радуницу люди на кладбище ходили поминать Дедов по снегу и в кожухах.

И хотя у Прохора денег на закупку припасов было сколько нужно, но покупать каждый раз было всё тяжелее. Страх его объял, что это за прожорливая баба появилась у него.

Так размышляя, едет он германовским трактом на Погост, и как раз в Падорской пуще лошади остановились и не идут дальше.

Он их вожжами и кнутом, а те ни с места! Вылез Прохор с саней и подошел по дороге посмотреть, — упаси Боже — не волчья ли стая преградила ему дорогу. Только он это отошел на пару шагов, как видит: выезжает из леса какой-то молодой человек на белом коне. И человек, и конь в золотых доспехах, аж мигает в глазах. Прохор так испугался, что не мог сдвинуться с места, а незнакомый рыцарь подъехал к нему и говорит:

— Не бойся меня, Прохор, я — Громовик, приятель и покровитель людей и враг их врагов. Баба, что у тебя живет, непростая. Это Баба-Юга, она по ночам в железной ступе ездит и холод на землю нагоняет, а метлой из туч снега стряхивает. Ты должен помочь мне убить ее, иначе совсем лето в мире не наступит, и народ весь вымрет от голода и холода. Но пока она в людской избе, или в ступе своей разъезжает, я не могу убить ее. Ты должен заставить ее выйти днем белым на безлюдную воду.

Прохор обещал все сделать, чтобы помочь свести ее со света. Завернул своих лошади и, приехав домой, говорит бабе:

— Худо, бабка, ни где уже никаких припасов нет. Всю околицу перетряс и не купил ничего. Пытаюсь я хотя бы созвать людей и забросить сети в озеро, может хоть рыбы добудем.

Созвал Прохор людей из своей и соседних деревень, и целый день рубили проруби, пока не осел лед. Забросили невод под лед, и Прохор пошел к бабе.

— Бабушка, — говорит, — мы забросили невод, но не нет сил вытащить его, по-видимому, рыбы набралось много, не поможешь нам?

— А не мокро там? — спрашивает женщина.

— Эх, где там, сухо! Пацаны немного около полыней наплюхали, а так сухо.