Лабиринты Гипербореи - [37]

– Чтоб вам пусто стало, озорники! – Волхв оглянулся, ища виновников падения, но те разбежались и попрятались.

Славка сидел за поленницей. Сквозь дырки между чурками наблюдать оказалось удобно и безопасно. Русана с Лисой скрывались между телегами.

– Дарёша, ногу ранил, обезножел. Лечи, голубушка…

– Так вы сами бы… – попыталась возразить девушка, но протест немедленно пресекли доводы:

– Как лечить, когда я рану не узрю? И что за непочтение? Я к тебе пришел, а ты перечишь, словно ровне…

Родители Дары выглянули, всплеснули руками, бросились помогать. Под ворчание Олена они завели его в дом. Дети выбрались из укрытий.

– Ух, я испугался, когда он кувыркнулся на крыльцо! Думаю, как грохнет сейчас в мою сторону, только лоскутки полетят…

– Нет, Яр, не полетят. Олен никогда никого не наказывал, только ворчит и обещает. Но мы хороши тоже, лодку остановить не смогли…

Русана добавила:

– Надо было раньше начать. Ты же сама про силу говорила, а как до дела дошло, все и забыла! Вот нас по инерции и дотащило да крыльца… А почему говорят очин?

Она держала толстый полупрозрачный конец пера и отвязывала бечеву. Почти невесомая лодка-перо покачивалась в воздухе, низко паря над землёй.

– Очин? Так его срезают наискось, когда перо для письма готовят. Чинят. Яр, ты куда?

Славка поставил одну ногу внутрь пера, на стержень, а второй оттолкнулся, словно на скейтборде. Лодка зыбко качнулась, но удержала его. Ещё толчок, ещё. Земля улетала назад всё быстрее, и вторая нога сама стала поперек, чтобы заложить вираж. Но внизу – не асфальт, и не на скейтборде скользил Славка. Перо наклонилось. Медленно тянулось падение, мальчишка уже и руки выставил вперед, в ужасе готовясь грохнуться на стремительно мчащуюся землю. И так вспомнилось вдруг, как скейт, настоящий скейт, круто поворачивал, не давая упасть в самых сложных виражах!

Перо под ногами упруго вздрогнуло, заложило поворот почти под прямым углом. Славка чиркнул пальцами по земле, но устоял. Радостно вспомнило тело привычные движения, и он помчал к остолбеневшим девчонкам, набирая скорость. Сколько минут скейт-перо под его руководством показывал класс, никто не считал. Только вдруг на полном ходу опора под ногой пропала, и Славка закувыркался в пыли.

Отряхиваясь, он поискал взглядом перо. Нашел. Жалкое и растоптанное. Маленькое, ни на что не годное.

– Милана, Руся, Яр! Где вы там, – позвала Дара, – идите в дом, учитель кличет!

Когда они поднялись на крыльцо, негромкий шепот дал напутствие:

– Я ему всё уже рассказала. Он пойдёт с Боруном.

Олен полулежал, с книгой в руках. Отец Дары мостил под спину волхва подушку. Накрытый стол ждал едоков.

– С переносом по виткам сложностей нет, до Коло в день доберемся. Вот к первому витку пройти – это задача серьёзная. Там земли диких людей, у них волхвов нет, договориться не с кем. Могут и напасть. Так что Борун берёт дружинников и Ждана. Довольны?

Славка и Русана подпрыгнули от радости. Мальчишка даже завопил. Рыжая промолчала, но кто на это обратил внимание? Разве что старшие.

– Ну, кто проголодался? Как не хотите? Нет, никаких отказов!

Девчонки пошли к столу, а Славка отбился занятостью. Выйдя за дверь, он припустил в казарму. Он мчался во весь дух, спеша поделиться новостью с молодыми русами. Но на пороге его встретил Скитан:

– Смирно! Тебя выпороть для начала, Яр, чтобы порядок знал? Дружина, стройсь! – А когда шеренга замерла, воевода поставил штрафника лиуом к ней и объявил наказание. – За самовольную отлучку…

Глава 28 Бегом за картой!

Славке влетело по первое число. Скитан на неделю лишил его права свободного передвижения вне школы. Только со Жданом или дежурным русом. Так минуло два дня. Вечером третьего в казарму, где Славка намывал полы, явились рыжая и русая:

– Привет каторжанину.

– Да ладно вам. Что нового? Они там, вообще, готовятся?

– Ещё как. Завтра Тринс с Боруном расчеты заканчивают – вступила Милана, а Русана завершила отчет:

– Гороскоп составили, удачный.

Славка заворчал:

– Опять? Дрон уже пролетел со звёздами, теперь эти…

Одноклассница заспорила:

– Тринс вовсе не Дрон. Он умный, только рассеянный. Очень умный…

Мальчишка опешил:

– Какой Тринс? А где Олен?

Рыжая фыркнула, Русана запылала от смущения:

– Ой, ты только меня не выдавай. Это я в дневнике Олена шифровала, чтобы никто не понял. Тридцать три несчастья. Три-три-нес. Сокращенно – Тринс.

Кличка привилась мгновенно. А утром Борун вызвал Славку. Девчонки тоже пришли, ждали у входа. Тринс валялся на постели Боруна, задрав больную ногу. Ачарья раскладывал на столе исписанные листочки осиной бумаги. Войдя, дети застали конец разговора:

– …понял. И дальше ищем нужный рисунок концовки витка, – палец Боруна придержал страницу с жирным пунктирным рисунком. – Там спирали с двух сторон горы. Кстати, ты слетал бы за своей картой?

– Я ходить не могу, а ты – летать! Ребятишки смотаются, тут недалеко. Милана, – позвал рыжую Тринс, – в том сундуке, где книги, помнишь? Там на дне лежит пергамент. Дверной наговор не забыла? Сумеешь открыть? Тогда бегом. Быстро!

Троица с восторгом помчалась по дороге, впечатывая пятки в горячую пыль. Перейдя брод, снова рванули. У самого леса длинноногие девчонки Славку опередили. Под сенью деревьев вместе пошли, шагом, с воодушевлением обсуждая перспективы.