Лабиринт снов - [27]

От невеселых мыслей меня отвлек голос хоббита.

— Хочешь, покажу, что нашел? — загадочно спросил он.

Мы кивнули. Пин вынул из-за пазухи палантир. Антон присвистнул, приподнявшись на локте.

— Дай сюда, — строго велел он, высовывая изо рта трубку.

Хоббиты — что дети, дай только новую игрушку позабавиться. Парень запрятал прозрачный шар в одежду, мечтательно затянулся и выпустил пышное облачко дыма.

Мне дико захотелось курить. Я редко курю. Вот сейчас, что называется, припёрло.

— Тоха, дай закурить? — попросила я валяющегося сверху товарища.

Пин, посмотрев на нас, неловко поежился. Обращаясь к Антону, я, не задумываясь, говорила на родном языке. Хоббит как будто не замечал этого. Вот тебе и душа нараспашку.

С трудом подобрав кости, Антон присел и бросил мне мешочек. Немного поморщившись, он вернул тело в исходное положение. Неслабо нас помяли. Антошку серьёзнее всех.

Трубку в руках раньше я держала исключительно как сувенир. Я ухватила её, не совсем зная как оно делается, набила трубку табаком, взяла огниво и честно попробовала затянуться. Дым обжёг горло и легкие. Я немедленно закашлялась и замычала, задев ненароком разбитую в драке нижнюю губу. В носу и горле саднило. Ребята захохотали. Я метала на них гневные взгляды и прочищала дыхательные пути. Они откалывали шутки в мой адрес, я же не сдавалась, пытаясь раскурить проклятущую трубку. Быстро перестав обижаться, продолжая попеременно кашлять и смеяться, я случайно подняла взгляд. И потерялась в синих как небо глазах эльфа. Трубка выпала из рук, Пиппин еле успел её подхватить. Я перестала дышать, мысли бессвязно путались. В голове мелькало что-то вроде: эльфы не любят запах табака и не уважают курящих, и какой же он красивый, а его губы…

Поодаль стояли также Гендальф, Гимли и Агагорн. На нас с Леголасом они внимания не обращали, визуально оценивали результаты нашего сражения.

— Поглядите на них! Мы там, понимаешь, бились, а они тут, понимаешь, курят! — возмутился Гимли, нисколечко не сердясь на нас.

— Вкушаем плоды победы! — хвастался хоббит.

Я изображала статую. Антон, почуяв неладное, проследил за моим взглядом. Увидел Леголаса и вонзился в него оценивающим взглядом. Похоже, было, как он размышляет с какой стороны удобнее начать его убивать. Эльф и ухом не повел.

Напряжение заземлил Пин.

— Мы здесь по приказу древа, он теперь тут голова, — хоббит пребывал в состоянии эйфории.

— Вы взяли Изенгард? — изумился Арагорн.

— Нам древы помогали, — ну ты и хвастунишка хоббит!

С высоты, взирая на меня неподвижную, Антон поднял свой порядком побитый корпус и спустился вниз, направляясь к Леголасу. Эльф, не сводя с меня осуждающе — гипнотизирующего взгляда, по-прежнему упор не замечал парня. Кажется, сейчас будет драка. Я отняла зрение от губ эльфа, и, чтобы отвлечь внимание, радостно завопила. Антон остановился.

Мы с хоббитом кубарем скатились вниз и кинулись обнимать друзей.

— Ах, вы, пройдохи! — восхищался Гимли.

Волшебник и Странник распростерли объятия, признавая безоговорочную победу нашего разномастного отряда.

— Гендальф! — я обняла старика.

Облик мага изменился: белоснежные развевающиеся одежды, побелевшие пряди волос — до пояса, борода, сверкающий посох. Теперь он Глава Белого Совета магов.

— Да, дитя, пусть не прежний, то, все ж, я. Но где Саруман? — спросил он.

— В башне заперт, — ответила я.

Леголас с Антошкой единственными не сказали ни слова. Они играли в игру «кто — кого переглядит». Я не знала, насколько ранен эльф после битвы под Хельмовой Падью, но если он нападёт, Антону точно придёт конец. В бою Леголас даже в полуживом состоянии мог зарубить полроты противников, а Антону и стоять больно, побледнел, лицо напряженно-неподвижное. Тоже мне герой нашёлся! Хотя на душе приятно потеплело: в коем-то веке у меня появился заступник. Антон первым отвернулся, отыскивая меня взглядом.

— Светильник! — позвал он по-русски, и добавил на синдарине, очевидно, для эльфа, — иди сюда!

Опасаясь перестрелки между ними, я подчинилась, у меня и в мыслях не было, ЧТО он задумал. Ухватив меня за талию, Антон властно приник ртом к моим разбитым губам. Удивившись, я не сопротивлялась. Не могу солгать, что мне не понравилось, целоваться он умел непревзойденно, иначе не бегало бы за ним столько девок, но я не загорелась. Парадокс: наш ловелас, перебравший без малого полгорода женщин, совершено не затрагивал моё тело, однако стоило увидеть конкретную эльфийскую мордашку — внутри всё обрывалось, и я готова буквально из одежды выпрыгнуть. За что мне это, о, Высшие?

Эффект не заставил себя ждать. Даже изваляв эльфа в выгребной яме, такого потрясающего результата не достичь. Эмоции читались на лице царевича: гнев, разочарование, обида. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Леголас гордо удалился.

Арагорн воззрился на меня с укоризной. Гимли хмыкнул. Пин осклабился. Гендальф отправился к башне. Гном и хоббит потрусили за волшебником. Я не радовалась — мне не за что мстить эльфу. Не обижалась на Антона — он поступил, как считал нужным, и возможно поступок стал единственно верным.

— Напрасно. Он боялся за твою жизнь, — вклинился странник. — Нашёл твою пряжку и флягу с Урукхайской отравой. Видала бы ты его…