Лабиринт Просперо - [2]

Господин хозяйской поступью прошелся по номеру, выглянул в окно на темную Михайловскую улицу, от которой осталось мутное пятно газового фонаря, и только теперь заметил на столе конверт желтой бумаги. Напевая знакомый мотивчик, господин вскрыл его и вынул краткую записку, в которой было всего лишь две строчки:

«Ресторан отеля, без четверти семь».

Каминные часы показывали без двадцати. Господин поступил как приказывала другая строчка записки, а именно: чиркнул спичкой и поджег клочок бумаги, от которого прикурил тугую папироску. Выждав, когда от записки останется серый листик пепла, господин заглянул в настенное зеркало, которое услужливо показывало отражение лучше оригинала, остался доволен увиденным и лишь пригладил седой пробор.

В прекрасном расположении духа спустился он в ресторан. Метрдотель, как будто ожидая именно его, предложил пройти в отдельный кабинет. Туда гость был препровожден изысканно вежливым официантом, фрак которого выглядел куда дороже лучшей тройки приезжего. В кабинете его ожидали. Как только за официантом неслышно затворилась дверь, гостю была выражена радость от его визита, завершенная крепким рукопожатием.

– Позвольте называть вас Валет, дорогой друг! – было заявлено гостю, наверное, в шутку.

Предложение казалось несколько странным, тем более отдавало некоторой фамильярностью от незнакомого человека, но отказать было невежливо. Валет только пожелал узнать, как зовут гостеприимного хозяина.

– Иван Иванович, к вашим услугам, – последовал ответ.

Валет понял, что хозяин не склонен раскрывать свое лицо, и без того смазанное полутьмой кабинета, но вида не подал, что для него было не так уж трудно. Менять маски и обличья давно стало у него второй натурой.

– Надеюсь, дело предстоящее стоит той жертвы, что я вынужден был принести на алтарь будущего, так сказать… – с некоторым оттенком трагизма сказал Валет.

Сомнения рассеял тугой конверт, который ему протянули через стол, кстати, накрытый закусками и разнообразными графинчиками, которые так и манили их испытать. Что для человека с дороги вполне простительно. Не удержавшись Валет заглянул внутрь. Сторублевые купюры выглядели как положено вожделенному богатству: строго и надежно, от чего сердце защемило приятнейшими ожиданиями будущих развлечений. Конверт был спрятан поближе к тому самому сердцу, чтоб ему было теплее, рюмки были налиты, и приятное знакомство, обещавшее так многое, укрепил тост. Ужин начался.

Меж легкой болтовней под изумительные закуски – мастерство столичных поваров сразу видно – Валет осмелел и спросил, в чем же ему предстоит участвовать. Иван Иванович, который казался все милей и очаровательней, изложил сюжет во всех подробностях. Дело оказалось столь занятным, если не сказать уморительным, столь подходящим к натуре и типажу самого Валета, столь славным розыгрышем, о котором потом можно будет плести нескончаемые байки в своем кругу, что участвовать в нем было уже счастьем. Не говоря о невероятном вознаграждении, свалившемся на голову. Все было изумительно. Валет счел «принесенную жертву» вполне допустимой. Да и то сказать: не жертва вовсе. Уж ему-то наверняка шалость сойдет с рук. Все же показать, как приятно удивлен, Валет не спешил. Напротив, нахмурившись, изобразил одно из тех выражений глубокой задумчивости, какие всегда имели успех.

– Не знаю, насколько все выйдет гладко… – проговорил он. – Да и вообще…

Иван Иванович уверил, что все подготовлено наилучшим образом. Надо лишь строго держаться выбранной линии. Да и то сказать, всей затеи на день-два, до Рождества, когда шутка будет раскрыта, ко всеобщему удовольствию и под звон бокалов с шампанским. После чего – нескончаемая череда развлечений на Святки. А развлечений в столице в избытке. Сердце Валета вновь издало радостный возглас. Он прямо-таки вынул счастливый билет в лотерею. Все-таки нельзя уступать слишком легко.

– А если все раскроется раньше времени?

– Это категорически невозможно, – заверил Иван Иванович, поднимая тост за талант дорогого гостя.

Валет окончательно растаял. Он стал с интересом и придирчивостью входить в каждую деталь того, что ему предстояло. Иван Иванович отвечал точно, просто и без колебаний, что показывало большую подготовку и продуманность плана. От него исходили могучие волны уверенности. Валет был окончательно очарован. Когда же ему сообщили, что весь реквизит, который необходим, чтобы розыгрыш удался, останется ему, он совершенно размяк. Да и настойки ложились так нежно, что Валет ощутил себя в волшебной стране, где исполняются мечты. Просто колдовство какое-то, не иначе.

Совершенно созревший и готовый на любую шалость, Валет подмигнул не хуже отъявленного заговорщика и спросил: для чего входить в такие траты и вообще.

– Следует отдать долг одного давнего спора, – ответил Иван Иванович, впрочем, без улыбки. – Долг, как известно, надо отдавать сполна.

Ответ удовлетворил Валета. В свой черед он поднял рюмку.

– Вы придумали замечательную игру, не хуже любой драматической пьесы! Да ее на театре можно будет поставить!

– Непременно поставим, – согласился Иван Иванович, приглашая опустошить рюмку.