Лабиринт Осириса - [90]

– Это всего лишь я. Дверь была не закрыта.

Она отдернула штору, открывая свое обнаженное тело. Тамара стояла по другую сторону, гибкая, смуглая, с короткой стрижкой, в мешковатой белой майке чуть выше колен.

– Ты в порядке? – спросила Тамара.

Дина кивнула.

– Я о тебе беспокоилась.

– Со мной все хорошо.

– Правда?

– Правда.

Они стояли и смотрели друг на друга. Вода продолжала каскадами литься на голову и спину Дины, и брызги разлетались по отделанному плитками полу спальни. Тамара стянула через голову майку, обнажив маленькие твердые груди и завитки темных волос на лобке. Вошла под душ, и женщины обнялись.

– Мы достанем их, Дина. Обещаю, мы их достанем.

Дина не ответила, задернула штору, погладила подругу по волосам и притянула к себе. Ни одна из них не заметила камеру в вытяжном лючке наверху. Они бы и не поняли, что это камера, даже если бы смотрели прямо на нее. Так хорошо она была замаскирована. Как все остальные камеры. Любопытный подглядывал, но об этом никто не догадывался.

Между Луксором и Кеной, Египет

Юсуф Халифа достал сигарету и посмотрел в окно. Поезд, погромыхивая, медленно двигался на север. За стеклом проплывали сложенные из сырцового кирпича деревенские дома, поля кукурузы и сахарного тростника, мелькнула мясная лавка, которую чья-то нездоровая фантазия декорировала внутренностями и отсеченными овечьими головами. В какой-то момент поезд дернулся и остановился, и Халифа поймал себя на том, что не сводит глаз с компании ребят, игравших на самодельном плоту посреди ирригационного канала. Он едва сдержал порыв высунуться из окна и крикнуть, чтобы они убирались с воды. Выдержал настоящую борьбу с собой – теперь всякое напоминание о его трагедии оборачивалось борьбой. И вздохнул с облегчением, когда состав толчком тронулся вперед и сцена с плотиком осталась позади. Сделав последнюю затяжку, он растоптал окурок каблуком, позаботившись о том, чтобы не потревожить пожилого мужчину, совершавшего перед ним на полу вагона полуденную молитву – салят.

На ферме Аттиа никаких новых событий не произошло. Халифа все еще ждал, когда его друг Омар сообщит ему результаты анализов воды, но постепенно приходил к выводу, что шеф Хассани был прав и дело не стоит выеденного яйца. Он поработал с осведомителями, опросил их по поводу пропажи в Карнаке древних каменных блоков и проверил байки о сети наркоторговцев на луксорском базаре, которые оказались именно байками. Других дел у него на столе не было, и поскольку шеф и большинство сотрудников занимались открытием музея в Долине царей, он имел возможность покопаться по делу Бен-Роя так, чтобы никто не обратил на это внимания.

И неожиданно работа его заинтересовала.

Израильтянин прислал ему основные результаты расследования, включая возможную связь дела с корпорацией под названием «Баррен». Той самой корпорацией, благодаря которой открывался музей в Долине царей, что было очень любопытным совпадением.

Имя же Самюэла Пинскера было Халифе совершенно неизвестно. Бен-Рой указал ему несколько адресов в Интернете. Но содержавшиеся там данные ограничивались немногочисленными фактами: Пинскер был британцем, привлекался к археологическим работам в некрополе Тебана, в 1931 году пропал и страдал неким патологическим уродством лица. Даже волнующая находка в 1972 году его трупа на дне дальней подземной гробницы в западном массиве вызвала лишь мимолетный интерес, и то благодаря рассуждениям о том, какую долгую, мучительную смерть в полном одиночестве пришлось принять несчастному инженеру. Человек жил и работал в Египте и встретил свой конец в горах у Долины царей – помимо этих сведений Халифе не удалось обнаружить никакой иной связи с тем делом, о котором рассказал ему Бен-Рой.

В анналах египетской полиции содержалось больше информации, и она оказалась интереснее.

Удивил факт, что свидетельства вообще сохранились. Прошло много времени, дело Пинскера было древним, очень древним, и Халифа почти не сомневался, что если по нему и заводили документы, то их давно успели уничтожить или потерять. К счастью, процесс полицейского документирования, требующий так много писанины и забот по хранению бумаг, что всегда досаждало Халифе, на этот раз оказался ему на руку. Потребовалось какое-то время, чтобы найти то, что требовалось. Но Халифа к позавчерашнему дню справился, и в его распоряжении оказались две пачки документов: одна касалась пропажи Пинскера, другая – обнаружения его тела. То и другое было перевязано бечевкой и хранилось на полке государственного архива в Эсне.

Осторожным движением, чтобы не помешать молящемуся на полу старику, Халифа поднял стоящий у ног пластиковый пакет и вынул документы.

Из двух подборок документов значительно толще была та, что относилась к 1972 году. Половина документов была снабжена черно-белыми фотографиями: гробницы – глубокой шахты с простой, выдолбленной в камне погребальной камерой на дне, мумифицированного тела Пинскера на месте находки, тела на столе в морге. Имелся отчет патологоанатома, рапорт детектива, показания мужа и жены, обнаруживших труп, и даже заключение доктора Джеффри Ривса, специалиста по захоронениям в некрополе Тебана, который по глубине и характеру шахты сделал вывод, что гробница выдолблена во времена Нового царства и почти наверняка относится к восемнадцатой династии. Последним из документов было письмо госпожи Яхудии Аслани из египетско-еврейского комитета по социальному обеспечению. В отсутствие родственников покойного комитет соглашался принять на себя расходы по захоронению господина Пинскера на каирском еврейском кладбище «Бассатин». «К сожалению, из-за ограниченности средств мы не имеем возможности установить могильный камень», – сообщала Аслани.