Лабиринт моей жизни - [84]

Темная, освещенная только одним ночничком, комната. Она лежала на широкой двуспальной кровати, укутанная в большой мягкий плед. Это была не ее спальня, потому что Стася никогда не стала бы красить стены в зеленый, но здесь она чувствовала себя как дома. Захотелось встать, но это оказалось слишком тяжело. Ее тело будто налилось свинцом. Ноги казались тяжелыми, живот необъятным, а на груди как будто лежал камень. Стася захотела его с себя скинуть, провела рукой, но поняла, что нет никакого камня, а тяжелыми стали ее груди. Что случилось с ее телом? Оно стало совершенно другим. Это болезнь? А может быть, она умирает?

Стася посмотрела на окно. Через неплотные занавески можно было рассмотреть ветви деревьев, покрытые пушистым снегом. Была зима. Стася снова попыталась встать, но у нее ничего не получилось. Самой ей не справиться. Она огляделась и заметила на тумбочке колокольчик. Если позвонить, то к ней придут и помогут. Но кто придет? Где она? И почему она такая огромная, грузная и неподъемная? Колокольчик… Она потянулась к нему, но в этот момент почувствовала под собой влагу…

Они были в той же самой комнате, только теперь ее превратили в детскую. За окном все те же деревья, но вместо снега на них листва, стены больше не зеленые — и так лучше, нет той тумбочки с колокольчиком, а есть большой игрушечный конь. Но это именно та спальня.

— Стасечка, все в порядке? — взволнованно спросила Тамара Андреевна.

— Да. Теперь, да, — уверено ответила Стася.

— Пойдем. Ты, наверное, совсем умираешь с голоду.

— Нет, все в порядке, не беспокойтесь. Я хочу побыть с сыном, можно еще посижу с ним?

— Милая, Сережа никуда не денется. Он все равно спит, а тебе нужно покушать. Идем-идем.

В столовой за столом уже сидели Игорь Александрович и Артем. Судя по их хмурым лицам, они говорили о чем-то серьезном, хотя оба улыбнулись, когда их женщины вошли в комнату, Стася поняла, что что-то случилось.

— Что такое, Артем? — сходу спросила она, усаживаясь на стул рядом с ним.

— Люди Саши приезжали сегодня к родителям.

— Что?!

— Милый, зачем ты Стасю тревожишь? — нахмурилась Тамара Андреевна. — Не надо ее пугать! Отец их все равно прогнал!

— Мам, я не пугаю, Стася должна быть начеку! — строго сказал Артем и взял Стасю за руку. — Приезжали два лба, они искали тебя с сыном, но мама с Сережей как раз ушла к соседке. Они никого не нашли, и папа их прогнал.

— Они искали Сережу? — перепугалась Стася.

— Я не отдам им ни тебя, ни нашего сына. Есть одно место, где нас не найдут. Сейчас мы поедем туда, а утром — к твоему деду.

— Хорошо. Как скажешь.

— Ты же мне веришь? — Артем чуть сжал Стасину руку и заглянул ей в глаза.

— Верю, — ответила она.

— Милый, может быть, вам лучше остаться здесь, а завтра с утра поедете к Михаилу Ивановичу? — предложила Тамара Андреевна.

— Нет, мам, тут оставаться опасно. Они знают этот адрес и могут снова нагрянуть. Домой мы тоже поехать не можем. Собери, пожалуйста, Сережины вещи и что-нибудь из продуктов с собой?

— Вы даже не поужинаете?

— Мам, нет времени…

— Тома, слышала, что Тема сказал? Иди собирай мальчика, а я заверну им еду.

— Я с вами, — поднялась Стася и пошла за свекровью.

Пока Тамара Андреевна собирала в сумку детские вещи, Стася сидела на краешке кровати и гладила спящего сына. Ей хотелось скорее его разбудить, но в то же время было страшно. Она его не помнила, но любила всем сердцем, а узнает ли ее Сережа после стольких месяцев разлуки? Пусть и не по своей воле ее не было рядом, но Стася чувствовала огромную вину перед сыном.

Сережа забавно причмокнул и открыл сонные глазки. Он удивленно посмотрел на Стасю, а потом перевел взгляд на Тамару Андреевну и потянул к ней ручки. Забыл… Стасю словно полоснули лезвием по сердцу.

— Баба?..

— Сереженька, смотри, кто к нам приехал! Это же мама! — Тамара Андреевна вынула ребенка из кроватки и сама усадила к растерянной Стасе на коленки. — Мама… Смотри!

— Мама!

Сережа засмеялся и ухватил пухлой ручкой Стасин локон, а она отчаянно прижала его к груди. Он закряхтел от неудобства, и Стася встала и закружила сына в воздухе. Тогда малыш еще громче засмеялся, а потом с важным видом отправил прядь волос себе в рот.

— Эй, это же невкусно, — рассмеялась Стася и попыталась забрать у сына свои волосы.

В этот момент в детскую вошел Артем. Он замер на пороге, а потом подошел к жене и сыну, поцеловал его в макушку и посмотрел Стасе в глаза. Она ждала, что сейчас он поцелует и ее, но Артем отстранился. Возможно, он постеснялся матери? Да, конечно, именно так. Именно так хотела думать Стася, но кожей почувствовала ту ледяную стену, которая снова возникла между ними.

— Нам пора, — сказал он.

— Да. Конечно, — вздохнула Стася.

Артем усадил Сережу в детское кресло и предложил Стасе сесть сзади с ребенком. Она и так хотела быть ближе к сыну, но надеялась, что Беркут не пытался таким образом удержать ее подальше от себя.

— Беркут, а почему мы не можем поехать к дедушке сейчас?

— Через час стемнеет. Мы не успеем добраться засветло, а я не хочу ехать по темной дороге. Это небезопасно.

— Ты прав.

Дальше они ехали в невыносимом молчании. Стася играла с Сережей, но мысли ее были об Артеме, а он лишь изредка поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Они приехали в Москву, когда стемнело. Стася смотрела в окно и узнавала город: сталинские высотки, Останкинскую башню, район ВДНХ. Только это было сродни тому, как оказываешься в месте, которое когда-то видел на картинках, но не как возвращение в родной город. А ведь здесь столько всего происходило: их юность, свидания, ссоры и примирения, встречи с друзьями, работа, в конце концов. Возможно, тот двор, что они только что проехали, мог что-то для нее значить. У нее отобрали жизнь, лишили первого признания в любви, предложения руки и сердца, свадьбы, первой брачной ночи, момента, когда она узнала, что станет матерью, рождения сына, его первого слова…