Лабиринт моей жизни - [40]

— Дедушка! Ты мне историю вашей любви рассказываешь или что?

— Ну так без аппетитной Зинкиной попки и любви бы не вышло, — развел руками Михаил Иванович, и обе девушки рассмеялись. — Вон, мороженое ваше.

Петька протянул Стасе и Катюше по стаканчику мороженого и уже сам хотел усесться с ними на плед, но Михаил Иванович строго покачал головой.

— Нечего прохлаждаться. Иди к машине, проверь там все. Как-то трещит, когда едет и заводится не сразу.

— Ну так, может, в сервис? — растерялся Петька.

— Я тебе дам сервис! А ты на что?! Марш работать!

Петька чуть ли не бегом бросился к автомобилю, а Стася не выдержала и пожурила деда за излишнюю строгость. Но Михаил Иванович совершенно не смутился и заявил, что за то и платит помощнику, чтобы тот решал его проблемы.

— И вообще, ты дальше слушаешь? — недовольно спросил он.

— Да, дедушка. Рассказывай.

— Начал я за твоей бабкой ухаживать. И так, и сяк: то подарочек принесу, то в магазин за новым платьем отправлю, то по блату колбасу достану, то еще дефицит какой, а Зинка все никак. Тут я решил ее вынудить.

— Вынудить? — нахмурилась Стася.

— Да! — гордо ответил Михаил Иванович. — Я был красавцем, всегда следил за собой, плечи широкие, торс атлетический…

— Скромность астрономическая, — закатила глаза Стася.

— Хм… Сама на фотографию взгляни.

Стася и Катюша снова посмотрели на фотографию, а когда подняли взгляд на Михаила Ивановича, он игриво подмигнул подруге внучки. Катюша снова залилась краской и сильнее прижалась к Стасе.

— Представь, я тут красавец такой, а Зинка нос воротит. Непорядок! И решил бабку твою соблазнить. Как в душ иду, так потом в одном полотенце к ней на кухню. Как штангу поднимать, так в комнате, пока она убирается.

— И что, вышло? — улыбнулась Стася.

— Не совсем, — вздохнул Михаил Иванович. — Честно сказать, я решил, что заинтересовал ее. Как-то вечером смотрели с Зинкой телевизор. Она все смеялась, шутила. Я решил, что она готова, что сигнал мне подает. Ну и прижал к стене, поцеловал и сразу под юбку полез. Чего, думаю, время терять, и так еле себя в руках держал: здоровый мужик, а жена не дает.

— Так вы и сошлись?

— Нет, — цокнул языком Михаил Иванович, — она на меня вазу вместе с гвоздиками опрокинула и в спальню не пустила. Спали мы, кстати, все же в одной комнате, но она на кровати, я на диване.

— Значит, соблазнение не вышло? — рассмеялась Стася.

— Слушай дальше. После того поцелуя Зинка месяц со мной не разговаривала, пока как-то раз один посетитель моего игорного дома проигрался вдрызг и напал на меня: здоровенной вазой по голове шандарахнул, пока я отвернулся. В милицию я пойти не мог, и меня приволокли домой, чтобы Зинка выходила. Она как увидела меня всего в крови, так перепугалась…

— И простила?

— Месяц за мной ходила, но не разговаривала. Поцелуй тот простить не могла.

— Думаю, что не поцелуй, а твою наглость. Гордая у меня была бабушка, — восхитилась Стася.

— Да… Вот и я так думал и влюбился по уши. Когда я совсем поправился, пришел к ней с цветами и стал просить прощения. Пообещал, что, если сменит гнев на милость, сделаю ее самой счастливой. Тогда-то она и заговорила со мной. Точнее, не заговорила, просто подошла и сама поцеловала. Я сначала опешил, но потом вот так просто признался ей в любви.

— Красивая история, — протянула Стася.

— Да… Зинка моя… Ты такая же красавица, вот поэтому я и говорю, что любого с ума сведешь.

— Но только я не смогу любого полюбить. У тебя с бабушкой все вышло, но это не значит, что и у меня с Сашей так будет.

Стася взяла дедушку за руку. Он сжал ее ладошку и тяжело вздохнул.

— Стасенька, а ты часом не из этих? — шепотом поинтересовался Михаил Иванович.

— Из кого «из этих»? — переспросила Стася.

— Ну… Этих… Вон с Катериной как обнимаешься!

— Дедушка, ты подумал, что я и Катя?.. Боже, нет! — рассмеялась Стася. — Хотя признаюсь, между Катюшкой и Сашей выбрала бы ее.

— Эх… Все тебе хихоньки да хахоньки, а, тем не менее, тебе замуж надо. Времени у меня совсем мало, чтобы судьбу твою устроить.

— Почему ты так говоришь?

— Ты спрашивала, почему я приехал именно сейчас, — Михаил Иванович потянул Стасю за руку, чтобы она встала перед ним. Он должен был сообщить все глядя ей в глаза. — У меня рак легких, дочка. Врачи дают месяцев пять.

— Дедушка… — Стася рухнула на плед перед ним. Силы разом покинули, а в горле встал ком.

— Не надо, Стасенька, это жизнь.

— И ты продолжаешь курить?! — она бросила гневный взгляд на серебряный портсигар, валявшийся у дедова стула.

— Хуже уже не будет, — улыбнулся Михаил Иванович и потрепал внучку по голове. — Но уйти я должен со спокойной душой, зная, что ты пристроена и обеспечена.

— Но, дедушка…

— Подожди, не перебивай. Я дам тебе месяц на раздумье: если за это время не найдешь себе достойного жениха, то согласишься пойти за Сашку. Я хочу еще погулять на твоей свадьбе. А сейчас пойдем к машине, пусть Петька на обед везет.

Стася помогла дедушке подняться, пока Катюша собирала вещи. Они не спеша двинулись к машине, но на выходе из парка замерли. Петька, весь измазанный мазутом, стоял перед раскрытым капотом и злачно ругался.

— Эй, ты что творишь, фашист?! — крикнул Михаил Иванович, и его помощник тут же встал по стойке смирно. — Что с моей машиной?