Лабиринт Минотавра - [20]
Внезапно Владимир вспомнил, что какой – то пакет час назад ему передал Барон. Что именно передал, понятно. Но сколько? Это уже интересно.
Вытащив пакет и развернув его, Владимир понял, что это много. Ведь я ничего не сделал. И что я могу сделать? – вновь и вновь задавал себе вопрос Владимир.
Вдруг Владимир вспомнил, что цыгане положили в салон какие – то пакеты, что, интересно, там? Повернув голову, заметил небольшой целлофановый пакет. Вмиг забыв про то, что его интересовало в эту минуту, догадался, что это те самые пластиковые стаканы, валявшиеся у стола.
Как он мог забыть об этом!
Взглянув на часы, одновременно набирая номер телефона и разворачивая машину, Владимир прибавил скорость. Еще, как говорится, не вечер, с Константином надо встретиться. Сегодня. Или, может, оставить на завтра? Опять приеду сегодня поздно. Опять скандал, упреки, обвинения в измене. Боже, как все это надоело…
На проводе. Говори кратко, проси мало, приезжай быстро.
Так всегда представляется Константин, один из его хороших друзей, которого он знал уже почти десять лет. С тех времен, когда тот работал еще в районном отделе милиции. Всегда спокойный, выдержанный и рассудительный, он был приятен в общении, при этом даже в многочисленной компании, оставаясь как бы незаметным. Может, и должны быть такими опера. Звезд с неба не хватал, по головам не шел, по складу характера – не карьерист. Как получил он шесть лет назад старшего лейтенанта, так и оставался им.
Надо встретиться. Ты где?
Приезжай. На работе. Я на дежурстве.
Скоро буду.
Владимир уже мчался к нему.
Ты хоть представляешь, о чем просишь? Снять отпечатки пальчиков со стаканов. Не так все просто, как ты думаешь. Их принадлежность я еще могу выяснить, по дружбе. Если, конечно, они где – то засвечены. Но снять отпечатки, получить результат, это…
Костя, придумай что – нибудь. Ну, есть же какие – нибудь дела в производстве, приобщи эти стаканчики к ним, не учить же мне тебя, в самом деле. Это очень нужно.
Как я понимаю, тебе важен конечный результат – кому они принадлежат… а если они ранее нигде не проявлялись, тогда что?
Не надо сейчас никаких если. Это единственное, что есть, и чувствую, сама судьба мне подарила эти стаканчики. Помоги, и если они укажут на кого – то, ты мне его назовешь или их. Больше ничего не надо. Мне не нужно официальное заключение. Ты только покажешь его, это заключение. И все. А это тебе на реактивы. Я же знаю, все чего – то стоит.
С этими словами Владимир передал несколько зеленых купюр.
Все, пока. Заранее благодарю. Помни – если препятствия непреодолимо, их можно обойти.
Сон. Проповедь или молитва?
Сон – это лекарство, которое иногда может быть опаснее болезни.
Ну, вот. Сегодня, впрочем, как всегда, добрался домой поздно. Поднимаясь по лестнице и остановившись у двери своей квартиры, Владимир, не решаясь еще нажать кнопку звонка, задумался: «Может, поехать в управление, в свой кабинет?».
Уже решил развернуться, как вдруг открылась дверь. На пороге стояла жена. Его Светлана.
Понял, что она, видимо, дежурила на балконе, чтобы не прозевать его машину и успеть не только навести порядок, но и накрыть стол для ужина. При свечах. Она умела это делать.
В прихожей она стала снимать его туфли. Безропотно и покорно, хотя он и не любил этого, Владимир подчинился. Уже знал, сегодня будет не только красивый стол, но и красивая ночь. И она поведет себя не как вчерашняя львица, жаждущая страсти, а как трепетная лань, которая с такой покорностью и желанием будет не только угадывать, но и также трепетно и нежно удовлетворять все его фантазии. Будут перерывы. С перекуром на балконе, с бокалом так и не допитого вина. И вино, и близость желанного тела одинаково возбуждало и пьянило их. Они будут смотреть в ночное небо, остывать в ночной прохладе балкона после жарких объятий и сумасшедших слов, с тем, чтобы вновь вернуться и продолжить прерванную физиологическую одиссею.
Да, сегодня смотрела вечерние новости, просто ужас, там показывали какие – то могилы цыган. Мне показалось, что я видела тебя там. Ты там был или мне это показалось? Что ты там делал, родной? У тебя же отпуск. Ты не в делах.
Да, я там сегодня, вернее уже вчера, был…
Это все, что успел сказать Владимир, провалившись в одно мгновение в глубокий сон.
* * *
Ночь. Гостиница. Утром самолет. Домой. Это он проездом из Москвы, домой. Но почему он здесь, в этом незнакомом ему городе? Что он здесь делает?
Длинный коридор. Какие – то люди, похоже, они здесь живут. Владимир в своем номере. Но здесь тоже живут, их двое. Они едят что – то похожее на сырую картошку. Но почему она порезана на такие ровные квадратики? Это не картошка, это репа. Они просто голодные.
Они смотрят на него молча и улыбаются. Знают, что у Владимира в кармане пиджака деньги. Семь тысяч рублей. Почему семь? Его хотят убить.
В коридоре шум. Владимир знает, что это тот самый… который хочет с ним разобраться и который поэтому очень шумит. Кто – то ему говорит: «Иди, разберись с ним. Он всем надоел, бродит по ночам, покоя от него нет, его надо наказать».
Владимир не хочет этого, но выходит в коридор. Видит
Вторая книга патриотического цикла «Колумбы русского слова»; взгляд современника на живое русское слово и русскую литературу. Книга о Н. Гоголе – христианине, человеке, писателе, который обжигал истиной каждое слово. «…Его можно сравнить с его современником математиком Лобачевским, который взорвал Евклидов мир…» (В. Набоков).
Вы пришли в этот мир не для того, чтобы терпеть поражение, и в Ваших жилах течет кровь победителя, а не неудачника. Болезнь неудачников заразительна – стоны и жалобы. Их место в стаде: «Кому бублик, а кому дырка от бублика». Никто Вас не может обмануть, пока Вы сами не позволите себя обмануть. Никто не может Вас унизить, пока Вы сами не позволите себе унизить. Если что-то случилось, не бойтесь этого. Любите жизнь, которой живете. «Жизнь – вот истинная дама сердца» Пушкин.
Редкая по выразительности книга о русских писателях, которые верили, любили, творили. Авторы предлагают движение по незримой лестнице, ведущей на Олимп живого русского слова. По ней великие имена ушли в вечность, где нет первых и последних, а все равны и все одинаковы. Она написана лично для каждого, кто желает заново открыть для себя литературное наследие России.
Эта третья книга нравственно-патриотического цикла «Я – русский, какой восторг» – посвящена творчеству Державина, Лермонтова, Фета, Тютчева, Крылова.
Книга о великих преданиях и легендах. Они поэтичны и мудры, прекрасны и богаты. Словно корабли, легенды странствуют по волнам времени и несут грядущим поколениям драгоценный груз. Учат доблести, любви и великодушию. Соломон и Суламифь, рыцарь Лебедя и король Артур, Тристан и Изольда, «Летучий голландец» и доктор Фауст, История белого шиповника… замок Камелот, волшебник Мерлин и фея Моргана. На страницах книги оживут эти образы в своей первозданной свежести.
Библейские предания и притчи, собранные в этой книге, рождены много веков назад и впитали в себя мудрость, думы, мечты человека. И сегодня они живут своей долгой и прекрасной жизнью, увлекая и вдохновляя своей красотой, живыми образами и ярким волшебным замыслом. Это тот мир, который приятен и понятен детям; где они будут читать и им буду читать; где они будут и воображать, и понимать.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.