Лабиринт [Авторский сборник] - [4]

Таково было мое первое впечатление. Мы уселись за стол, пошли тосты, анекдоты, сплетни. Я продолжал почти физически ощущать на себе взгляд Кати. Ей было наплевать, что подумают про нее другие. Она знала себе цену и принадлежала совсем к другому кругу, до которого и мне, и Вадику было, как до Луны. Это угадывалось и по ее поведению, и по вещам. На шее у Кати висела золотая цепочка очень тонкой работы. Единственное кольцо на пальце было с бриллиантом. Рядом с пачкой «Честерфильда», из которой мы все таскали сигареты, лежала тяжелая желтая зажигалка.

— Золотая? — спросил я.

Катя пожала плечами, а подружка Лариса фыркнула, давая понять — какая же еще. Катя пила понемногу коньяк, шампанское и не обращала внимания, что апельсины мы купили мятые, а сыр переморожен и крошится. Вадик и Лариса перед ней заискивали, а мне почему-то стало от этого весело. Мы танцевали, погасив свет. Катя положила руку мне на плечо и не отстранялась, когда я осторожно прижимал ее к себе. Мы ушли на балкон, и я рассказывал ей, как ловил ночью на Волге осетров.

Потом мы целовались, и Катя гладила меня по щекам кончиками пальцев. Часов в двенадцать ночи она достала из сумочки сотовый телефон. Я первый раз в жизни видел такую штуку.

— Мама, я останусь с Ларисой у ее сестры… Нет. Все нормально. Не надо никакой машины. Ну, хватит!

Она облизнула губы и снова посмотрела на меня. Взгляд у нее был глупый. Как у влюбившейся семиклассницы.

Для порядка Вадик постелил нам две постели, а сам с Ларисой устроился на кухне. Я погасил свет и, выждав пару минут, переполз на тахту. В Москве стояли душные июльские ночи, но угловатое тело девушки было холодным. Я осторожно поцеловал ее, и она, подавшись навстречу, застонала.

Когда спустя полчаса я пробежал мимо кухни в ванну, там горел свет. Магнитофон бубнил что-то из «Бонни-М», а Вадик занимался со своей подругой любовью. Лариса стояла на четвереньках и ахала, мотая гривой желтых волос. Тело у нее было великолепное, но зависти к Вадику я не чувствовал. В комнате меня с нетерпением ждала дочь миллионера.

— Я хочу еще, — шепнула она мне на ухо. — Лариска там кричит… Чем они занимаются?

— Сходи, глянь.

— И пойду, — Катя прошлепала босыми пятками в сторону кухни. — Эй, вы, чего свет не гасите?

— Боимся промахнуться, — ответил Вадик. — Ты к нам в компанию?

— Вот еще! — фыркнула Катя. — Ты с одной справься.

Вернувшись, Катя свалилась рядом на тахту и, прижимаясь ко мне, объявила:

— Я тоже так хочу.

Я был у Кати не первым, но сексуальный опыт моей новой подруги был явно ограничен. Она возмещала его неподдельной страстью, с которой отдавалась мне. Я понравился Кате — в этом я не мог ошибиться. Однако, из своего немалого опыта, я хорошо знал, как легко рвутся такие отношения. Ночью — страсть и слова любви, а наступает день, и все кончается. У каждого своя собственная жизнь. Конечно, как красивый и мускулистый мужчина, я был для нее наверняка желанным партнером. Но я хотел большего.

На рассвете, когда моя обессиленная подруга крепко спала, я осторожно открыл ее сумочку. Среди губной помады, ключей и прочей мелочи россыпью, вперемешку лежали доллары, червонцы, двадцатипятирублевки. Я еще раз оглядел разметавшуюся во сне Катю, ее торчавшую из-под одеяла ногу с детскими синими пупырышками. Товар был не ахти, но денег на карманные расходы таскала подружка целую кучу. Наверное, всю мою стипендию за пять лет учебы…

— Ну как? — спросил Вадик, когда мы, проводив наших женщин, остались одни. — Процесс пошел?

Крылатая фраза, запущенная пустословным генсеком, была в Москве в то время модной.

— Да так… У нее действительно родители богатенькие?

— Я ж тебе говорил. Если хочешь, могу показать загородный дом. Недалеко от кольцевой. Ищи машину.

Я нашел машину, и в тот же день, похмелившись, мы отправились глянуть, как живет только что появившийся класс — новые русские. Большой трехэтажный особняк родителей Кати стоял в сосновом лесу над озером в ряду таких же богатых собратьев. Высокий забор отгораживал их владельцев от назойливого любопытства. Дом блестел новенькой крышей из красной металлокерамики, сверкал металлическими жалюзи. По зеленой лужайке к озеру неторопливо шла женщина с полотенцем через плечо. На площадке стояли две автомашины, тоже блестящие, словно умытые дождем. Вся эта яркая разноцветная панорама дышала таким сказочным благополучием, что я невольно сглотнул.

Рядом позевывал хорошо похмелившийся Дубовицкий. Наш водитель, нанятый за четвертак, ковырялся в грязном моторе «Москвича». Возможно, он завидовал людям за высокой оградой. Вадик хлопнул меня по плечу.

— А че, я здесь уже два раза бывал. Если повезет, и тебя пригласят.

Я ничего не ответил. Меня сюда уже пригласили на пятницу в восемнадцать ноль-ноль.

Побывав в гостях в Катином доме, я понял, что такая удача светит только раз в жизни. Катя была дочерью по-настоящему богатых родителей. Вечеринку она устроила в основном из-за меня. Правда, мать и отец на ней не присутствовали. Катя решила показать приятелям своего нового друга и не скрывала, что мною увлечена.

После дней, проведенных в богатом доме Кати, мгновения чужой веселой и богатой жизни сверкали, словно во сне. Я понимал, чтобы стать мужем Кати, надо действовать очень расчетливо и умно. Но все мои планы перечеркивались отсутствием денег. Я не мог посидеть с Катей даже в простеньком кафе-мороженом, не говоря о чем-то более приличном. Платить за себя Кате я не позволял. Это тоже было частью игры. Я занял триста рублей у Дубовицкого.