Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987) - [22]

Это первое дело. А вот и второе: как с «Республикой Шкид»? Пискунов мне обещал что-то выяснить и с кем-то списаться — а дальше ни тпру ни ну. Как обстоят дела с Вашим соавтором? Пересматривается ли его дело? Ведь Ленинградский Союз мог бы подтолкнуть, обратиться, ходатайствовать… Пожалуйста, напишите мне про это, потому что, выиграв сражение с Житковым, я вошла во вкус и мечтаю возвратить читателям еще 2 книги: «Республику Шкид» и «Виктора Вавича»[125].

Вот какие у меня гордые идеи.

А как Ваш сценарий? Я ведь Ваш собрат по несчастью: пишу сценарий о Шмидте. И, в отличие от Вас, у меня ничего не выходит!

65. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград. 21.III.56 г.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Опять я нахожусь в положении, не очень удобном для писания писем: лежу с гриппом.

Пишу и на этот раз коротко, в надежде, что в следующий смогу написать больше и вразумительнее.

Конечно, я с большой радостью подбросил бы Вам нужные для статьи материалы, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Вы пишете, что Вам требуется материал не особенный, а, так сказать, рядовой, будничный, типичный. А такой материал, как Вы сами понимаете, реже всего сохраняешь.

Во-вторых, последние годы мне с редакторами сталкиваться почти не приходилось. Отчасти это объясняется моей слабой продуктивностью, отчасти тем, что я так себя поставил: попробуй, сунься!

Где-то хранятся у меня материалы, касающиеся двух случаев редакторского произвола. Оба эти случая — анекдотического, исключительного характера. Первый из них произошел четверть века назад: редактор Гослитиздата Савельев за одну или две ночи переписал, перевел из сказовой манеры в повествовательную — повесть «Часы». Был скандал, вмешался Горький, редактора сняли с работы.

Почти то же сделала 7–8 лет назад литредакторша Киевского журнала «Пионерия» с другим моим рассказом.

Не думаю, чтобы эти материалы Вам пригодились. Оба случая стоят на грани фантастики и уголовщины.

А кроме того, откровенно говоря, и мне не так уж приятно выступать в роли потерпевшего. Я не маленький, могу и сам постоять за себя. Во всяком случае — обязан стоять. А не постоял, сдрейфил — пеняй на себя.

Да и дело — давнее уже. Савельева, как мне известно, давно уже ни в литературе, ни около нее — нет. А киевской редакторше я и сам не посчитал нужным выразить свой протест — настолько оглушила меня тогда ее чудовищная, бесшабашная смелость. Я ограничился тем, что перестал отвечать на ее письма, которые в течение долгого времени регулярно приходили каждую неделю, свидетельствуя о чистоте побуждений, которыми руководствовалась эта дама, переписывая рассказ, от первого до последнего абзаца.

Думаю, что и другие авторы неохотно снабжают Вас материалами — по тем же причинам. А кое-кто не хочет портить отношений с Чевычеловыми и Пискуновыми.

Впрочем, дорогая Лидочка, может быть, я Вам что-нибудь и подберу. Для этого мне надо будет встать и покопаться в своих папках. Как только мне будет позволено это сделать — я Вам напишу. А вообще-то, конечно, Вам надо к молодым обращаться. Их, бедных и беззащитных, чаще всего портят. Но бывает, что и они, бедные и беззащитные, не желают, чтобы их защищали. Мне вспоминается такой случай. Молодого автора, выпустившего две книги, активно портила, даже поганила детгизовская редакторша. Я предложил ему поставить вопрос в Союзе. Он отказался, заявив, что «сознательно платит эту дань редакции». Я понял? что он ловкач, а не художник, и плюнул.

Ну, до свиданья, Лидочка! Накорябал больше, чем думал.

66. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград. 30.XI.56.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Давно не писал Вам, все думал, что вот-вот опять нагряну в Москву, и мы свидимся. А сейчас пишу Вам вот по какому поводу.

Вчера мне звонила несколько раз какая-то женщина, говорила с Элико, а потом и со мной. Просила адрес Корнея Ивановича. Я спросил — кто она?

«Мы старые друзья с К. И. Вместе работали».

— А где вы работали?

— В финансовом отделе.

Я адрес дал, а потом, когда повесил трубку, вдруг спохватился, задумался и усомнился. Что-то я не слыхал, чтобы К. И. работал когда-нибудь в финансовых органах.

Вспомнилась мне в этой связи одна очень давняя история, когда ко мне на квартиру явилась просить денег пожилая дама, в которой мой наметанный глаз сразу определил профессионального «стрелка». Дама эта, помню, демонстрировала какие-то засаленные бумажки за подписью Тухачевского, Калинина и др., показывала справки врачей, плакала, говорила, что у нее рак груди, и даже пыталась расстегнуть кофточку и показать. Денег я ей, конечно, дал, но, помню, спросил, почему она обратилась именно ко мне.

«Мне говорили, что у вас доброе отзывчивое сердце».

— Кто говорил? — Вообще… говорили. — Ну, а все-таки, кто, например? — Например, Корней Чуковский…

И вот, оттолкнувшись от этой ассоциации, моя больная фантазия нарисовала такую картину: Корней Иванович получает письмо от незнакомой ему женщины, которая пишет, что обращается к нему по рекомендации А. И. Пантелеева, с которым она когда-то работала в финансовых органах и который… и т. д.

Весьма вероятно, что опасения мои — плод моей мнительности, однако я счел за лучшее просить Вас предупредить Корнея Ивановича. Если же я бросил тень на хорошего человека, который действительно находится с К. И. в дружеских отношениях, — прошу извинения.