Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987) - [155]
PPS. Известно ли Вам, что наш общий Благодетель болен[697], лежит в больнице, перенес тяжелую операцию колена и ему предстоит больница еще полгода? Я получила от него письмо, очень мужественное, но все-таки горькое и очень огорчилась сама.
>7 дек. 82 г. Ленинград.
Дорогая Лидочка!
Вчера был у нас Леонид Петрович — с костылем, как Грушницкий на водах. Ему уже лучше, костылем он пользуется, как пользуются лонжей акробаты в цирке. Для страховки. Но ходит все-таки сильно хромая.
Больница его не тяготила (как никогда не тяготила она и меня в его возрасте).
_____________________
Все, что Вы пишете об Александре Иосифовне, — очень верно. Я помню, как она — совсем незадолго до болезни Тамары Григорьевны — поносила ее последними словами. И помню, как удивило это Элико (которая только что познакомилась с нашей прелестной Тусей и была очарована ею).
_____________________
Лидочка, мы тут как-то с Вами поспорили: может ли черный цвет быть ярким (так кажется)? Я говорил, что черного цвета нет, что это отсутствие цвета. Разговор был в связи с Вашей Цветаевой. И вдруг читаю Цветаеву — о Гончаровой, художнице, и натыкаюсь на такие слова:
«В Испании Гончарова открывает черный цвет, черный не как отсутствие, а как наличность. Черный как цвет и как свет».
Склоняю повинную голову. Да, бывает. Как цвет и как свет.
Специально выписал цитату, чтобы перед Вами повиниться.
>19/XII 82.
Дорогой Алексей Иванович.
…А мы живем так: 6/XII получили с Люшенькой повестку в суд, в г. Видный. 8/XII у меня был сердечный приступ; врач предписал мне «строгий постельный режим»; Люша отвезла справку в суд 10-го. Теперь разбирательства нашего дела (о выселении) перенесено на 13 января 1983 г.
«Мы с Тамарой ходим парой» — т. е. то же самое происходит с Пастернаками.
А пока мы живем в Зимнем дворце, в который превратили дачу наши доброхоты. Фундамент, штукатурка, новое крыльцо, обои!
И еще одна радость: прямо напротив нас поселился т. Ардаматский (автор знаменитого фельетона 53 года «Пиня из Жмеринки»), выселив Цилю Сельвинскую.
В городе слякоть, а в Переделкине мое любимое время года: зима. Какие ветви деревьев в лесу, какие шапки на заборах, какие нарядные столбики на наших заново выстроенных балконах!
И я намерена взять у самой себя отпуск и 10 дней не читать, не писать, а только учиться ходить (совсем разучилась) и слушать музыку. После этого, только после этого, возьмусь за новый труд. Надо быть в порядке («готов к труду и обороне»).
Читать помаленьку, конечно, буду: у меня лежит «Проза Пастернака», лежат «Personal Impressions» by Isaiah Berlin[698], отрывки из коих меня давно пленили.
Удалось ли Вам достать и прочесть книгу Л. Я. Гинзбург «О старом и новом»? Главным образом, ее III отдел? (Отличная проза.) Остальное тоже стоящее («Об одном курсиве в Онегине»[699] и мн. др.), но мне жаль, что она до сих пор не отмылась от шкловитянства, всерьез цитирует Шкловского и т. д. Итак, это пожизненно.
Я прочла предисловие Д. С. к «прозе» Пастернака[700]. Очень хорошее. Не нравится мне только заглавие («Звездный дождь») и то, что он, цитируя отзыв А. А. о Б. Л. (устный, в разговоре с ним — что, мол, в Б. Л. навсегда сохранилось детство), не приводит ее знаменитых строк:
и т. д.
В этих строках, в сущности, сконцентрирована вся основа его предисловия.
На днях я получила записку от моей благодетельницы[702], ходебщице по делу о доске на доме, где жил К. И. (Она ходила по инстанциям годика этак четыре — в Союз Писателей и в Ленсовет — говорила и с Бахтиным — я уж не помню когда.) Так вот, она пишет, что звонила Бахтину и он ей сказал, что доска в гипсе уже готова, а «о последующем буду извещать Вас» (т. е. это уже она пишет мне).
Вы очень смешно написали о Благодетеле — Грушницком. Надеюсь, не сказали ему.
>28.XII.82.
Дорогая Лидочка!
Книги Л. Я. Гинзбург я так и не видел[703]. В книжной лавке я каким-то образом книгу эту прозевал, ни у кого поблизости ее тоже нет, в библиотеку я последние годы не хожу (как и вообще никуда не хожу).
Читаю — милостью Люши — третью книгу Блоковского «Лит. наследства». Знали ли Вы (по Тенишевскому училищу) сестер Люблинских. Одна из них — Вера — пишет сестре Татьяне (прекрасно пишет) об Анне Ахматовой на похоронах (отпевании) Блока…[704]
Кстати. Известно ли Вам, что в предпоследнем номере «Литгазеты» (в статье о Льве Озерове) Ахматова названа ВЕЛИКИМ ПОЭТОМ. Дожили и до такого.
