Кью - [207]
Он ждет, пока Жуан закончит читать.
— Эта самая удивительная часть исповеди Манельфи, признания, сделанного Пьетро Манельфи Леандро Альберти, инквизитору Болоньи. Один ее экземпляр уже попал в Рим вместе с самим раскаявшимся, и можете не сомневаться, он будет изъят одним из людей Караффы, как только попадется ему на глаза. Второй экземпляр с подписями допрашиваемого и допрашивающего я получил от того же Альберти с заданием доставить его Караффе собственноручно. Я скопировал этот отрывок перед тем, как положить все досье в филиал Фуггеров в Фондако-деи-Тедески. Это, без сомнения, самый ценный депозит, когда-либо хранившийся в их сейфах, и, к счастью, они даже не подозревают об этом. Там черным по белому написано, что человек, разыскиваемый всей инквизицией, баптист Тициан, имел возможность сблизиться с кардиналом дель Монте до его избрания папой и убедить его в отсутствии ереси в «Благодеянии Христа» до такой степени, что побудил его способствовать освобождению его автора. Фонтанини действительно покинул карцер благодаря вмешательству кого-то из сильных мира сего. Глава ордена бенедиктинцев близко знаком с папой дель Монте. Это может послужить убедительным доказательством правдивости рассказа.
Мой смех звучит как еще одно подтверждение.
— Как ни абсурдно все это звучит, но так оно и есть.
Микеш все еще в недоумении:
— Но я не понимаю, почему же эта исповедь настолько ценна.
Гресбек отвечает совершенно серьезно:
— Гисльери со своими дружками прижимают к ногтю спиритуалистов одного за другим как ответственных за распространение «Благодеяния Христа» в собственных епархиях. Караффа на Тридентском соборе открыто обвинил их в том, что они не только не препятствовали его распространению, но и во многих случаях способствовали ему. Как вы думаете, что произойдет, если сами инквизиторы узнают об интересе папы к автору и к содержанию «Благодеяния Христа»? Что случится, если кардиналы, находящиеся под следствием, услышат о существовании подобного свидетельства и сумеют защититься от выдвинутых против них обвинений?
Жуан нависает над столом:
— Караффе несдобровать. Но кто гарантирует, что подобный документ действительно существует?
— Ни вам, ни мне нечего терять.
Глава 43
Двух дней бодрствования и всего восьми часов сна для пяти десятилетнего больного старика вполне достаточно, чтобы не суметь правильно зашнуровать камзол. Лишь с третьей попытки мне наконец удается справиться с этим будничным делом. Скапливаю в себе возбуждение, необходимое для того, чтобы справиться с усталостью.
Гресбек уже в прихожей, завернутый в плащ, он прислонился спиной к комоду с запрокинутой назад головой. Он глу боко дышит, словно пытаясь сконцентрироваться. Огнестрельного оружия у него не будет. Только кинжал. Он стар так же, как и я. Я могу ему доверять.
Пульсирующая боль в запястье, постоянно плотно забинтованном тонкой яркой восточной тканью, сложенной несколько раз так, чтобы она стала шириной с ладонь. Она закрывает чуть меньше половины предплечья.
Он войдет в агентство, не вызвав подозрений. Там у него развязаны руки — Фуггер знает, с кем иметь дело.
Тонкие перчатки из черной кожи, мягкой и блестящей, подаренные мне юным Бернардо Микешем.
Таковы уж превратности судьбы — сведение счетов происходит совсем не так, как ожидаешь. Бросаю взгляд на свое отражение в роскошном зеркале — высотой в мой рост, но в два раза шире — в резиденции Микешей в самом конце Джудекки. Совсем не то, что ты хотел там увидеть. Редкая седая борода обрамляет мое лицо.
Он пробудет внутри ровно столько, сколько нужно, чтобы забрать досье: никаких рассюсюкиваний.
Из-за старой горбинки кончик моего носа немного смещен влево. Волосы забраны назад и смазаны маслом — подарком донны Беатрис. Пистолеты скрещены за поясом, я провожу рукой по рукоятке ножа, закрепленного за спиной.
Он выйдет ко мне и передаст мне небольшую полотняную сумку с документом внутри.
Прикрываю свое оружие, перекинув полу плаща через плечо. Взгляд на Генриха, отражающегося в зеркале, — он в той же позе.
Себастьяно ждет нас в лодке.
После обмена мы выйдем с противоположной стороны Фондако к Большому каналу. Оттуда — в «Карателло». Затем — на материк.
Неожиданно появляется Жуан, и все становится на свои места. Кивок Гресбеку — мы отправляемся.
Мы поворачиваем в Рио-дель-Вин между куполами Сан-Марко и колокольней Сан-Дзаккария. Себастьяно правит лодкой, мы с Гресбеком сидим друг напротив друга. Он долго массирует шею, чтобы снять мышечное напряжение. Ни у кого не возникает необходимости говорить. С широкого речного русла мы сворачиваем в узкую, постоянно извивающуюся Рио-ди-Сан-Северо. Мы проходим под несколькими мостами, пока не попадаем в реку Сан-Джованни, потом налево, туда, где открывается канал, и все время прямо.
Едва очутившись на твердой земле, мы во весь дух помчимся к Тренто, поднимаясь по долине Бренты. Два дня галопом, останавливаясь лишь для смены лошадей, в сопровождении лучших людей братьев Микеш. Надо добраться до Пола любой ценой.
Доставить исповедь Манельфи в руки английского кардинала. Только Генрих способен сделать это.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
"Пётр был великий хозяин, лучше всего понимавший экономические интересы, более всего чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии, но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой".В.О. КлючевскийВ своём новом романе Сергей Мосияш показывает Петра I в самые значительные периоды его жизни: во время поездки молодого русского царя за границу за знаниями и Полтавской битвы, где во всём блеске проявился его полководческий талант.
Среди исторических романистов начала XIX века не было имени популярней, чем Лев Жданов (1864–1951). Большинство его книг посвящено малоизвестным страницам истории России. В шеститомное собрание сочинений писателя вошли его лучшие исторические романы — хроники и повести. Почти все не издавались более восьмидесяти лет. В шестой том вошли романы — хроники «Осажденная Варшава», «Сгибла Польша! (Finis Poloniae!)» и повесть «Порча».
Роман «Дом Черновых» охватывает период в четверть века, с 90-х годов XIX века и заканчивается Великой Октябрьской социалистической революцией и первыми годами жизни Советской России. Его действие развивается в Поволжье, Петербурге, Киеве, Крыму, за границей. Роман охватывает события, связанные с 1905 годом, с войной 1914 года, Октябрьской революцией и гражданской войной. Автор рассказывает о жизни различных классов и групп, об их отношении к историческим событиям. Большая социальная тема, размах событий и огромный материал определили и жанровую форму — Скиталец обратился к большой «всеобъемлющей» жанровой форме, к роману.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В романе Амирана и Валентины Перельман продолжается развитие идей таких шедевров классики как «Божественная комедия» Данте, «Фауст» Гете, «Мастер и Маргарита» Булгакова.Первая книга трилогии «На переломе» – это оригинальная попытка осмысления влияния перемен эпохи крушения Советского Союза на картину миру главных героев.Каждый роман трилогии посвящен своему отрезку времени: цивилизационному излому в результате бума XX века, осмыслению новых реалий XXI века, попытке прогноза развития человечества за горизонтом современности.Роман написан легким ироничным языком.
Лоренцо де Медичи (младший), сын герцога Лоренцо де Медичи и принцессы Ирины Каррега, наследник знаменитого древнего рода, в котором были и влиятельные средневековые банкиры, и правители Флоренции эпохи Возрождения, и римские Папы, и члены царствующих фамилий Франции и Британии, живет теперь в испанской Барселоне и работает над историей многовековой борьбы клана своих блистательных предков за власть и влияние в Европе. Роман «Заговор королевы» — первая книга из задуманной им многотомной эпопеи, основанной на исследованиях колоссального фамильного архива Медичи и трудах множества современных историков, увлеченных грандиозной эпопеей великого семейства.
Кэтрин Джинкс живет то в Австралии, то в Канаде, но всю свою жизнь увлеченно изучает Средневековье, эпоху Крестовых походов и великих рыцарских орденов, рвавшихся к власти в Европе и Азии. Об этой эпохе она пишет и свои книги, пользующиеся неизменным успехом в англоязычном мире. Новый роман Джинкс переносит нас во Францию XIV века, в годы, когда католическая церковь ведет войну на уничтожение с еретиками-альбигойцами. Движение альбигойцев или катаров, отвергавших церковную иерархию и папство, охватило, начиная с XII века, всю южную Францию, увлекая и знать, и простолюдинов.
Детективы англичанки Сары Дюнан, среди которых вышедшие в «Иностранке» романы «Ножом по сердцу», «Родимые пятна», «На грани», хорошо известны в России. Так же как и ее захватывающий исторический триллер «Рождение Венеры». Новая книга Дюнан вновь переносит нас в далекую эпоху: время и место действия-Италия XVIвека, захват Рима чужеземными войсками, бегство Папы, зверства завоевателей. Прекрасной куртизанке Фьямметте и преданному ей карлику Бучино остается только бежать в родную Венецию, захватив с собою все, что можно унести… В попытках начать жизнь заново Фьямметта вынуждена разгадать множество загадок.
Изучая кровавую эпоху Тюдоров, англичанка Элисон Уир до недавнего времени публиковала имевшие огромный читательский успех жизнеописания королей и претендентов на британский престол. Неожиданно сменив жанр, Уир написала блестящий исторический роман о загадочной леди Джейн Грей, надевшей британскую корону почти случайно. Шестнадцатилетней Джейн совершенно безразлично ее близкое родство с королевской семьей. Она не сомневается в правах на престол Марии Тюдор и мечтает лишь об уединенной жизни в окружении любимых книг.