Кьянти для жертвы - [44]

— Преподобный?

— Да. Он заработал на обучение в колледже, подрабатывая учителем танцев. Боб танцует танго лучше всех, кого я знаю. Просто безумно хорошо.

Ханна заморгала. Очень трудно было вообразить себе серьезного священника, читающего проповеди в Лютеранской церкви, безумным танцором танго.

— Так вы ходили на танцы?

— Не ходили. Мы отодвинули мебель и танцевали в гостиной. Боб просто чудо, Ханна. Я никогда в жизни не была так счастлива. Он почти убедил меня позволить ему объявить прихожанам о нашей помолвке — и наплевать на последствия.

Ханна вздохнула. Она желала Клер добра, но речь шла об очень серьезных последствиях.

— Я знаю, что ты думаешь, но даже во времена романа с Ричардом я была активно связана с церковью. Боб мог бы помочь мне искупить грехи и очиститься.

Ханне захотелось задать не совсем этичный вопрос. В общем-то, это было не ее дело, что, впрочем, никогда ее не останавливало.

— Ты действительно думаешь, что сможешь быть женой священника в маленьком городке?

— Думаю, что да. Я знаю, что хочу стать женой Боба. Лишь одно меня беспокоит.

— Твое прошлое?

— Нет, Боба оно не волнует. Но я не знаю нот, а все жены священников в городе умеют играть на органе.

Подъезжая к «Роудз Дентал Клиник», Ханна взглянула на часы. Несмотря на то что она заезжала к Лоретте, чтобы доставить печенье, на свидание с Норманом она приехала на двадцать минут раньше. Она вышла из грузовика, заперла дверь и прошла в приемную. Из кабинета в глубине клиники доносились голоса. Норман все еще занят с пациентом. Вместо того чтобы листать журналы, Ханна решила пройти квартал до «Ближайшей аптеки» и поговорить с Джоном Уокером о работе Ронды в его магазине.

С тротуара поднимались горячие волны воздуха. Мейн-стрит была почти пустынной, и она понимала почему. Все умные люди сидели в помещениях с задернутыми шторами и включенными вентиляторами, гоняющими недвижный воздух. Сегодняшняя жара наводила Ханну на мысль о том, что городскому совету Лейк-Иден надо бы ввести обязательную сиесту.

Ханна заметила, что невольно старается не наступать на трещины в асфальте. Бабушка Ингрид говорила как-то, что «на трещину наступать — маме спину поломать». Старый стишок глубоко засел в подсознании. Она, конечно, в это предсказание не верила. Даже в детстве вряд ли верила. Но спустя двадцать пять лет со дня первого знакомства с этой детской присказкой она все так же старательно обходила трещины.

В дверях аптеки стоял большой вентилятор, и Ханна обогнула его, входя внутрь. После яркого солнца освещение здесь казалось тусклым. Она остановилась в нескольких метрах от двери и подождала, пока привыкнут глаза. После того как зрачки чудесным образом расширились и зрение вернулось, Ханна поняла, что стоит возле прилавка со сладостями, и быстро прошла к витрине с мягкими игрушками.

— Привет, Ханна. — Ее приветствовал голос из полумрака в глубине магазина. Ханна помахала рукой, заметив Линду Нельсон.

— Привет, Линда. Я не знала, что ты здесь работаешь.

— Я подменяю на лето Бет Халверсон. Она получила путевку в экологический лагерь.

Ханна кивнула. Бет играла на пикколо, и ее будет не хватать всем, кто слышал игру духового оркестра школы Джордан Хай.

— Мне нужно поговорить с Джоном, он здесь?

— Он в аптеке. Пошли со мной, я ему позвоню.

Ханна удивилась. Раньше, чтобы поговорить с Джоном, один из служащих просто просачивался за прилавок, открывал дверь в аптеку и звал Джона.

— Зачем ему звонить?

— Новые правила. Нам не разрешается входить в аптеку, и дверь на замке. Если кому-то нужен мистер Уокер, нужно звонить ему.

— Что, ваш магазин взломали?

— Не знаю. Мистер Уокер просто объявил новые правила, когда мы пришли в пятницу утром на работу. Он не объяснил причину.

Ханна прошла за Линдой к аптечному прилавку и наблюдала, как та набирает номер. Раздался звонок, дверь за прилавком открылась, и вышел Джон Уокер. Он был чистокровным индейцем племени чиппева и родился в резервации Ред-Лейк. Когда Джону настала пора идти в старшие классы, он вместе с родителями переехал в Лейк-Иден и закончил школу Джордан Хай. Затем уехал учиться в колледж, а вернувшись, купил аптеку.

— Чем могу помочь, Ханна? — спросил Джон, запирая за собой дверь.

— Мне нужна кое-какая информация. Мы можем зайти в аптеку и поговорить наедине?

Джон покачал головой.

— К сожалению, в аптеку не разрешается входить никому, кроме меня. Впрочем, мы можем пройти в офис.

Ханна последовала за Джоном через склад в каморку, которую Джон называл офисом. В этом помещении размером с чулан едва умещался стол и два стула, но оно было уединенным, а это то, что надо.

— Кофе? — спросил Джон, указывая на маленькую кофеварку. Было очевидно, что она давно не мыта. Мутные остатки коричневой жидкости показались Ханне ядом.

— Спасибо, нет. Что за новые правила? Вас обокрали?

— Нет, ничего подобного. Просто я решил, что мы слишком расслабились и пора усилить меры безопасности.

Ханна испытующе взглянула на него.

— Да ладно, Джон. То, что не сломано, не нуждается в ремонте. Давай рассказывай, что там на самом деле.

Джон опустил глаза, избегая ее взгляда.

— Ну, скажем, у нас произошел нежелательный инцидент, и я позаботился, чтобы он не повторился.