КВЖД - [25]
Поезд? Мозги заскрипели. Билеты этот подпольщик чунаевский купил только до Новосибирска. Надо будет сходить там всем табором на вокзал в кассы и прикупать новые до Владивостока. Ага. В залитых кровью штанах. Вот гады эти бандиты, весь план такой хороший «прадедушкин» порушили. Сволочи! Вполне были шансы у двоюродного дедушки добраться до Владивостока и пересидеть там голод. Сумел же проделать это в той реальности. Ну, тут вам не там. Трупов гора и один из них мент, не купят за счёт государства билеты и не скажут: «Спасибо вам, товарищ, за истребление крупной железнодорожной банды. Мы тут давно за ними гоняемся, по трупам буквально ходют. Эдакие нехорошие нетрудовые элементы. Спасибо вам, дорогой товарищ, вот вам билеты на всю вашу семейную компанию и орден Боевого Красного Знамени с закруткой на спине».
Что ж, не мы такие… С этой мыслью Брехт ухватился за щёгольский сапог. Через пару минут, на нём красовались английские галифе из хорошей плотной ткани серо-песчаного цвета, сапоги хромовые в гармошку и не слабые такие часики серебряные из кармана жилетки выглядывали на якорной просто серебряной же цепи подвешенные. Ах, да жилетка кожаная и куртка из вельвета тоже перекочевала и шапка ангельская. Вот одевать бандюгана пришлось долго. Он оказался чуть плотнее и ширше Брехта-Штелле и намучился прямо модельер, обряжая его в свои эксклюзивные шмотки. Ещё неизвестный метатель ножей поделился с Иваном Яковлевичем серьёзной гайкой на палец указательный и более чем двумястами рублями в советских дензнаках образца 1923 года. А на последок просто раритетищу выдал. Монетка называлась «Сеятель» и была РСФСРовским ответом на царский золотой червонец. В 2021 году бывший нумизмат Брехт монетку на аукционах видел редко и цена превышала полмиллиона рублей. Осталось потерпеть девяносто лет.
Проделав эту операцию по «Модному приговору», Иван Яковлевич задумался. Видели ведь люди в вагоне, наверное, в чем бандюки одеты и теперь его за них примут. Потому снял куртку и шапку и сходил тихонько в вагон. Там это сунул в мешок, а взамен вытащил свой обрезанный плащ – брезентуху. И кепку. Так-то, лучше будет. По дороге взглянул на совсем разбитые ботинки Отто. Точно не дойдёт в них до Владивостока, забрал и заменил на приличные, хоть и растоптанные сапоги вуайериста-писсингиста. Фу, даже звучит противно.
Одежда у писсингиста была вся в крови тут ничего не позаимствуешь, ну кроме содержания карманов. Нашлось ещё около трёхсот рублей и замечательный складной ножик. Ага, вот и часики, даже круче, чем у бритого метателя колюще-режущего оружия. Поменьше и явно позолоченные. Хотя, умеют ли сейчас? То есть, скорее всего – золотые. Нда. Ага и у этого два сеятеля. Прямо прёт. Придётся снова нумизматом стать.
Брехт, вернул товарищей пострадавших от встречи с его кочергой «как и було» и оглядел побоище, что-то Чехов давно в отключке. Пора просыпаться товарищу, а то народ так и не узнает, зачем Герасим утопил Муму.
А нет, нужно добычу припрятать в шмотках, а то сейчас набежит милиция. Так Брехт и сделал, опять прокрался в вагон и заныкал гроши и часики с гайкой на дно сидора в детские вещицы. Туда же и первый нож сунул, которым Штелле закололи.
Интересно, там, в тамбуре, побоище кочерговое произошло, а тут как храпел весь вагон, так и храпит, только в том конце вагона виляет тощим задом проводница, махая веником.
Ну, всё пора будить Чехова. Чего откладывать. Чему суждено случиться …
Интермеццо пятое
Если голова кружится против часовой стрелки – это плохая примета.
Самые приятные деньги – деньги, полученные просто так.
Если чёрный кот дважды пересёк вам дорогу, он отменил неприятности или удвоил?
Степан Матвеевич Кузнецов, пока Семён Семёнович ходил в вагон – ресторан за едой, набулькал себе в рюмочку анисовой водочки и пропустил грамм писят. Пропустил, посидел, прикрыв глаза, водочка усваивалась хорошо, без кумулятивного эффекта, она тёплым комком скользнула в желудок и принялась интенсивно согревать его, приготавливая к приёму пищи. Степан Матвеевич открыл глаза. Перед глазами, как это ни странно, опять возник запотевающий на глазах графинчик и пустая рюмка. Лафитничик. Нет. Не красиво, весь натюрморт пустая рюмка портит, прямо диссонирует с благостью композиции, разрушает её. Не комильфо. Товарищ Кузнецов обхватил буржуйское стекло пролетарской пятернёй и снова набулькал анисовой в рюмочку, восстанавливая миропорядок в отдельном, вверенном ему вагоне.
Бульк-бульк. Вот, другое дело. Бульк-бульк. Это рука сама, ссука, поднялась и опять разрушила композицию, опрокинув случайно рюмку в рот. Эти руки, чтоб им повылазило, вечно не в своё дело лезут. Зачесалась предатальская рука. Ох, какая примета. Стоп. Если чешется правая рука – это что? Как там, правой берёт, а левой отдают? Или наоборот? Вооот хорошо, что правая чешется, или плохо? Сволочи, вечно непонятных примет напридумывают, всякие антипролетарские элементы, ну, в смысле бабки-гадалки.
Ничего, сейчас вернётся Семён Семёныч и прояснит ситуацию, он – старый кобель в этих приметах дюже гарно разбирается. Хохлы они все колдуны, не зря Гоголь их пропесочил.
