Квота, или «Сторонники изобилия» - [52]

– Постараемся понять друг друга.

Он подтянул рукава. И она узнала этот характерный жест – жест преподавателя из Камлупи. Равно как и тон, каким он сказал ей, что не следует зря бросаться словами. Что, к примеру, она подразумевает под понятием «потребности». У нее в голове явная путаница. Наши насущные потребности – то, без чего нельзя прожить, – действительно невелики. В чем же они состоят? В очень немногом: иметь кров, постель, хлеб. Все, что сверх этого, – уже не «потребности». Это комфорт. Излишество. Роскошь, развлечение, короче говоря – наши аппетиты. Здесь потребность – это желание, принявшее хронический характер. Следовательно, Флоранс неправильно ставит вопрос. Вопрос надо ставить так: что станут делать люди, когда приобретут в десять, в сто раз больше полюбившихся им вещей.

– Хорошо, пусть будет так, – согласилась Флоранс. – Но разве это что-нибудь меняет?

– Решительно все! – ответил Квота. – Допустим, что наши аппетиты, как и наши насущные потребности, ограниченны. Но в отношении чего? Только в отношении к тем предметам, которые существуют. Ведь не могут же люди пресытиться чем-то заранее! Значит, мы будем изобретать потребности, вот и все! Разве наши предки в прошлые века могли испытывать потребность в телевизоре или телефоне? Они великолепно обходились без них. Но стоило их изобрести, и мы оказались в их власти. То же можно сказать и о таких «потребностях», как кофе, чай, аспирин, губная помада, нейлоновые чулки, не говоря уже об автомобиле. Я вижу, дорогая, как вы, нервничая, курите сигарету за сигаретой, а разве у Клеопатры, например, могла быть такая потребность? Вот видите. И такие примеры можно приводить до бесконечности. Подымитесь со мной на пятнадцатый этаж, я покажу вам наши лаборатории коммерческого психоанализа.

– Лаборатории чего? – изумилась Флоранс.

– Коммерческого психоанализа. Разве дядя вам не говорил о них?

Пока они ждали лифта, Квота рассказал Флоранс об этом новом научно-исследовательском отделе.

– Правда, он существует недавно, и результаты его работы пока еще весьма скромны, – говорил Квота. – Однако уже сейчас они позволяют надеяться на многое.

Спустился лифт, и они вошли в него.

– Так о чем мы говорили? – продолжал Квота. – Ах да, об изобретении, о создании новых потребностей, по мере того как существующие будут отмирать. Каким образом? При помощи психоанализа. Ибо в каждом из нас сидят заторможенные с детства разнообразнейшие желания, которые, если их вытащить на свет божий, могут воплотиться в товары широкого потребления. Среди этих желаний есть и глупые или неосуществимые, такие, например, как желание, нажав кнопку, разом перенестись через Атлантический океан. Эти отбрасываются. Другие же, наоборот, оказываются весьма плодотворными. Возьмем хотя бы оксигеноль. Вы знаете, что это?

– Да, к сожалению, уже видела.

– Замечательное достижение. И мы обязаны этим молодому доктору Спицу, весьма увлеченному своей работой. Однажды он спросил старика, который по утрам заправляет бензином его машину: «Как самочувствие?» Тот в шутку ответил: «Неважно, вот если бы немножко подкачать…» А для специалиста по психоанализу любое слово, любая шутка имеют глубокие корни в подсознании человека. Спиц заставил старика разговориться, и тот, следуя ассоциации идей, перешел от «подкачать» к «втягивать», «вдыхать», «задыхаться» и так дошел до кислорода. «Почему?» – спросил доктор. «Да мне кажется, не так будешь задыхаться, если глотнуть чуток кислорода», – пояснил старик.

Флоранс с Квотой вышли из лифта.

– Мы проделали опыт на наших служащих, – продолжал Квота, – и получили великолепные результаты. Дело тут, конечно, не столько в кислороде, сколько в самовнушении, о котором напомнила мечта старика. Самовнушение вызывает определенный рефлекс, тот, в свою очередь, порождает привычку, то есть потребность. Оксигеноль покупается нарасхват. Хотите попробовать?

В комнате, куда они вошли, вдоль стен тянулись металлические шкафы. В одном из них стояли алюминиевые флаконы различной формы. Квота сунул Флоранс под жакет какой-то флакон, и он аккуратно лег между грудью и подмышкой, так что снаружи его совсем не было видно. Флоранс нажала на рычажок, и ей в лицо ударила струя газа с запахом не то перца, не то амбры. Флоранс почувствовала прилив бодрости: в этом не могло быть никаких сомнений.

– Вы уверены, что дело здесь не в кислороде?

– Только никому не говорите, но это не чистый кислород. Чистый было бы опасно. Мы смешиваем его с азотом и углекислым газом…

– Но это же просто сжатый воздух?

– Боже мой, ну конечно…

Флоранс удивленно моргнула.

– Как же так… как же…

– Я уже объяснил вам: дело в самой мысли. И вы тоже поддались самовнушению. А теперь пойдемте, я вам еще кое-что покажу.

Они пошли по застекленной галерее, вдоль которой помещались небольшие кабинеты. В каждом кабинете на диване лежал человек, а за ним, сидя, наблюдал психоаналитик с блокнотом в руке. Оттуда доносилось беспрерывное, похожее на молитву бормотание.

Флоранс и Квота с минуту на них смотрели, потом пошли дальше.

– А где вы набираете ваших… ваших… как вы их называете, пациентов?..