КВЕСТ - [62]

Он за руку потянул девочку за собой, осторожно ступая по лучу, с каждым шагом проверяя его твердость. Солнечный свет на ощупь был твердым, как камень. По нему можно было идти! Саша настолько был поражен увиденным, что ни на что не обращал больше внимания. Марину же озадачило поведение собаки. Бос вел себя, мягко говоря, странно. Он то спохватывался на лапы, намереваясь догнать детей, то снова усаживался на землю, нервно шевеля ушами и оглядываясь назад, словно ища у кого-то поддержки. Марина несколько раз звала его за собой, но пес только топтался на месте. Обернувшись в очередной раз, девочка заметила, что солнечная тропа у самой земли стала тонкой и хрупкой, словно весенний лед на реке, подмываемый водой и первыми теплыми солнечными лучами.

– Бос! – в отчаянии закричала Марина, пытаясь вырвать руку, но Саша не отпускал. Он тоже заметил странное поведение собаки, но останавливаться времени не было. – Ну же, собачка, давай сюда! Иди, Бос!

Никто из них не заметил, как рядом с дубом появились Кинолог и Аля. Они возникли неожиданно, словно материализовались из того самого солнечного луча, и теперь наблюдали за уходящими детьми и мучениями животного.

– Ему нельзя туда, – тихо сказал Кинолог. Бос сел на землю.

– Но он нужен им, – возразила Аля. Бос оглянулся и снова сорвался на лапы.

– Он теряет там иммунитет, ты знаешь.

– Думаю, он не против побыть обычным псом, из плоти и крови.

– Тебе не жаль потерять его?

– Мне будет жаль, если он потеряет сам себя.

Все это время пес то вскакивал, то снова садился на землю, разрываясь на части, но не посмел ослушаться команды своих хозяев.

– Я не думал, что он так сильно привяжется к детям, – сказал, наконец, Кинолог. – Это совсем не свойственно программам.

– Так что же ты решил? – спросила Аля. – Портал вот-вот закроется.

– Пусть идет. Это его решение.

Как только слова были произнесены, Бос сорвался с места и, пролетев в воздухе не менее пяти метров, шумно приземлился прямо под ноги Марине. От неожиданности девочка сделала несколько быстрых шагов вперед, сбивая с ног Сашу. Тот, чтобы не упасть и не сорваться с солнечной тропы, был вынужден ускориться. Так, ускоренным темпом дети достигли солнечного диска и исчезли в яркой огненной вспышке.

– Идем, – предложил Кинолог, отвернувшись, словно его все произошедшее совсем не интересовало. – У нас еще много работы. Нужно готовить следующий портал.

– Думаешь, он пригодится? – спросила Аля, все еще глядя на восходящее солнце.

– Думается мне, что пилигримы не очень-то послушают Ягу и все-таки сойдут с маршрута.

– Так было задумано.

– Это был запасной вариант, который, думаю, теперь становится основным.

Они исчезли так же неожиданно, как и появились.

Тем временем, в ускоренном темпе добежав до конца солнечной тропы, Саша сверзился в самый настоящий окоп. Сверху на него обрушились Марина, Бос и ударная волна с комьями земли. Взрыв был настолько сильным, что уши сразу заложило. Марина от страха тут же запищала, Бос, наоборот, быстро отполз в сторону и замер на дне окопа.

Взрывы следовали один за другим. Подростки каждый раз вздрагивали, старались вжаться в землю. Их то и дело обдавало землей и удушливым кислым запахом тротила.

Ад длился не очень долго. Когда прогремел последний взрыв, Саша оторвал руки от ушей, осмотрелся по сторонам. Они оказались в полуразрушенном окопе, куда совсем недавно попала то ли мина, то ли снаряд, то ли бомба. Вокруг валялось оружие, лежали тела убитых солдат. В живых из них вряд ли кто-то остался, потому что гимнастерки были залиты темной кровью, никто не шевелился. Марина пришла в себя и тоже осмотрелась. Вид погибших солдат ее почти не смутил. Девочка уже начала привыкать к смерти. Вот только артобстрел вывел ее из равновесия. Почему-то дрожали руки и ноги, а в ушах гудело.

– Нужно уходить, – Сашины слова долетали словно издалека.

– Куда? – Марина все еще вертела головой.

Саша выглянул из окопа. Огневая позиция находилась на невысоком холме, усеянным дымящимися воронками. С двух сторон холм был прикрыт лесом. Склон возвышенности покрылся трупами в серых мундирах, тут же горело несколько стальных коробок танков странной, допотопной конструкции. Грунтовая дорога начиналась где-то среди пшеничного поля и петлей огибала холм. На горизонте поднимались клубы жирного черного дыма. Наверное, горели дома. Там, должно быть, село, подумал Саша и оглянулся. За холмом в лесополосе он заметил движение. Приглядевшись, Саша понял, что это солдаты суетятся возле небольших пушек, спешно разворачивая их в боевой порядок и перекрывая дорогу, которая, как оказалось, вела к переправе через неширокую речку. На мосту скопилось множество людей, подвод, несколько машин. Понятно. На холме солдаты из заслона прикрывали отход основных сил, а артиллеристы, прибывшие в качестве подмоги, уже не успевали занять позиции на возвышенности, поэтому устроили засаду в лесу, выигрывая время для беженцев и отступающих войск. Вот только непонятно, кто и против кого воюет. Саша посмотрел на одежду погибших. Она была какая-то странная, без погон, только на воротниках были пришиты красные полосочки, на которых были прикреплены непонятные знаки в виде перекрещенных ружей. У одного из убитых на полосках имелись два маленьких треугольника темно-красного цвета. Где-то Саша уже это видел. Стоп! Да это же петлицы! Ну да, точно. Такую форму одежды носили красноармейцы времен Великой Отечественной, кажется, до 1943 года. Только потом снова были введены погоны. Саша постарался вспомнить все, что читал об этих странных знаках различия, но так и не смог определить, в каком звании находился погибший. Да это сейчас не важно. Только теперь Саша сообразил, что черные, окаймленные белым, кресты на броне подбитой техники были не простым армейским символом. Погибшие красноармейцы отбивали атаки вермахта, войск гитлеровской Германии. Немцы вот-вот должны были повторить атаку. Саша даже не стал задаваться вопросом, как их перенесло во времени и где, собственно, они сейчас находятся. Он подхватил Марину под руку и повторил: